В-третьих, и главное, то, что вопрос, поставленный Христом, совсем не в том, может ли непротивление стать общим законом для всего человечества, а в том, что должен делать каждый отдельный человек для исполнения своего назначения, для спасения своей души и для совершения дела божия, что сходится к одному и тому же.
Христианское учение не предписывает всем людям никаких законов, оно не говорит людям; следуйте все, под страхом наказания, таким-то правилам, и вы все будете счастливы, — а объясняет каждому отдельному человеку его положение в мире и показывает ему то, что для него лично неизбежно вытекает из этого положения. Христианское учение говорит каждому отдельному человеку, что жизнь его, если он признает свою жизнь своею и целью ее — мирское благо своей личности или личностей других людей, не может иметь никакого разумного смысла, потому что благо это, поставленное целью жизни, никогда не может быть достигнуто, потому что, во-первых, все существа стремятся к благам мирской жизни и блага эти приобретаются всегда одними существами в ущерб других, так что каждый отдельный человек не только не может получить желаемого блага, но, по всем вероятиям, должен даже испытать в борьбе за эти недостигнутые блага еще много ненужных страданий; во-вторых, потому что если человек и приобретает мирские блага, то, чем больше он приобретает их, тем меньше они удовлетворяют его и тем больше он желает новых; в-третьих, главное, потому что, чем дольше живет человек, тем неизбежнее наступают для него старость, болезни и, наконец, смерть, уничтожающая возможность какого-либо мирского блага.
Так что если человек считает свою жизнь своею и целью ее — мирское благо, свое или других людей, то жизнь эта не может иметь для него никакого разумного смысла. Разумный смысл жизнь получает только тогда, когда человек понимает, что признание своей жизни своею и целью ее — мирское благо личности, своей или других людей, — есть заблуждение и что жизнь человека принадлежит не ему, получившему эту жизнь от кого-то, но тому, кто произвел эту жизнь, а потому и цель ее должна состоять не в достижении блага своего или других людей, а только в исполнении воли того, кто произвел ее. Только при таком понимании жизни она получает разумный смысл, и цель ее, состоящая в исполнении воли бога, становится достижимой, и, главное, только при таком понимании становится ясно определенною деятельность человека, и он не подлежит уже неизбежным при прежнем понимании отчаянию и страданиям.
Мир и я в нем, — говорит себе такой человек, — мы существуем по воле бога. Мира всего и моего отношения к нему я не могу знать, но то, что хочет от меня бог, пославший меня в этот бесконечный по времени и пространству и потому недоступный моему пониманию мир, я могу знать, потому что это открыто мне и в предании, т. е. в совокупном разуме прежде меня живших лучших людей мира, и в моем разуме, и в моем сердце, т. е. в стремлении всего моего существа.
В предании, совокупности мудрости всех лучших людей, живших до меня, мне сказано то, что я должен поступать с другими так, как хотел бы, чтобы другие поступали со мною; разум мой говорит мне, что наибольшее благо людей возможно только тогда, когда все люди будут поступать так же.
Сердце мое спокойно и радостно только тогда, когда я отдаюсь чувству любви к людям, требующему того же. И не только я могу знать, что мне надо делать, но могу знать и знаю то дело, для которого нужна и определена моя деятельность.
Всего дела божия, того, для чего существует и живет мир, я не могу постигнуть, но совершающееся в этом мире дело божье, в котором я участвую своей жизнью, доступно мне. Дело это есть уничтожение раздора и борьбы между людьми и другими существами и установление между ними наибольшего единения, согласия в любви; дело это есть осуществление того, что обещали еврейские пророки, говоря, что наступит время, когда все люди будут научены истине, перекуют копья на серпы и мечи на орала и лев будет лежать с ягненком.
Так что человек христианского понимания не только знает то, как ему надо поступать в жизни, но знает и то, что ему надо делать.
Ему надо делать то, что содействует установлению царства божия в мире. Для того же, чтобы делать это, человеку нужно исполнять внутренние требования воли бога, т. е. поступать любовно с другими так, как бы он хотел, чтобы поступали с ним. Так что внутренние требования души человека сходятся с тою внешнею целью жизни, которая поставлена перед ним.
Человек, по христианскому учению, есть работник бога. Работник не знает всего дела хозяина, но ему открыта та ближайшая цель, которая достигается его работой, и даны определенные указания о том, что он должен делать, в особенности даны ясные указания о том, чего он не должен делать, чтобы не противодействовать той цели, для достижения которой он послан на работу. В остальном же ему предоставлена полная свобода. И потому для человека, усвоившего христианское понимание жизни, совершенно ясен и разумен смысл его жизни, и не может быть ни минуты колебания о том, как ему надо поступать в жизни и что ему следует и, главное, чего не следует делать для того, чтобы исполнить назначение своей жизни.