1 Одно слово в копии неясно отпечаталось и не разобрано.
В 1899 г. Бодянский переехал в Америку со своим сыном Александром. См. т. 72, стр. 52—53.
327. C. A. Толстой от 1 декабря 1898 г.
* 328. С. Н. Толстой.
1898 г. Декабря 1. Я. П.
Извести как доехала Соня. Завтра приеду.
Толстой.
Адрес: Москва Хамовники, дом Толстой. Софии Николаевне.
Телеграмма. Печатается по датированному телеграфному бланку. Толстой предполагал переехать из Ясной Поляны в Москву 1 декабря. 29 ноября за ним приехала С. А. Толстая. Желание Толстого отсрочить отъезд вызвало тяжелое состояние С. А. Толстой, которая, не дожидаясь его, одна уехала в Москву. Беспокоясь, Толстой дал эту телеграмму невестке, Софье Николаевне Толстой, жившей в то время в Москве, и написал С. А. Толстой письмо (см. т. 84, стр. 338—339). 2 декабря Толстой приехал в Москву, где прожил до 19 декабря.
* 329. С. Л. Толстому.
1898 г. Декабря 4. Москва.
Сережа,
Хирьякова и ее подруга едут для сопровождения духоборов, первая или вторая партия. Хирьякова известна всем нашим друзьям своей выносливостью и самоотверженностью. Она была у Чертковых на время голода и холеры. Такова же и ее подруга. Женщины они совершенно порядочные, и во всем им можно и должно верить. Вопрос об их способности переносить море решится для них теперь переездом от Севастополя до Батума. Я передал им 200 р.
Твои письма два — Тане1 — и вчера телеграмму2 получил. Тысячу рублей тебе выслал. Я в Москве. Привет Сулеру. Целую тебя.
Л. Т.
На конверте: Батум. Hôtel Bellevue. Сергею Львовичу Толстому.
Отрывок впервые опубликован в книге: C. Л, Толстой, «Очерки былого», М. 1949, стр. 209. Датируется на основании упоминания о Хирьяковой и ее подруге. Е. Д. Хирьякова и М. А. Чехович были у Толстого 4 декабря, а 5 декабря выехали на Кавказ.
1 Письмо C. Л. Толстого к Т. Л. Толстой неизвестно.
2 Телеграмма эта неизвестна. В письме от 3 декабря С. Л. Толстой сообщал, что будет телеграфировать С. А. Толстой, прося прислать одну тысячу рублей.
330. В. Г. Черткову от 5 декабря 1898 г.
* 331. Т. Л. Толстой и М. Л. Оболенской.
1898 г. Декабря 5. Москва.
5 декабря.
Милые Таня и Маша.
Письма ваши получил, не отвечал еще потому, что нездоровится — очень слаб всячески, но преимущественно физически: не хочется ни двигаться, ни говорить, ни думать. Мама вчера, верно, писала вам. Положение ее всё то же — очень тяжелое, и тяжесть кот[орого] для меня вы, несмотря на всю вашу любовь ко мне, понять не можете. Самое утешительное и укрепительное для меня то, что говоришь себе, что в этом моя задача. Да уж очень сложна и трудна.
Видел Олсуфьевых: сидели за столом Анна Михайловна, Адам Вас[ильевич], Матильда,1 Петр Васильевич]2 и дирижер на трубе.3 Говорить о Лизе4 не пришлось при всех, видел, что А[нна] М[ихайловна] держит слезы, а А[дам] В[асильевич] пошел вниз проводить меня, и там я сказал ему, что видел во сне... Он говорит: «Лизка нашего» и заплакал, и я. И стали целоваться. Он ногами слаб, с трудом сходит с лестницы. Хотел и обещал к ним пойти, да нет энергии. Видел С. А. Дунаева.5 Вчера приехала Хирьякова с приятельницей и поехали. Они мне понравились — верно, работящие женщины, обе акушерки и фельдшерицы. Нынче приехал Чернов.6 Вы, верно, мало говорили с ним. Я его очень люблю: такой же твердый, ясный, кроткий, как и все они, эти люди 25 столетия. В сравнении с ними особенно тяжелы те люди 15 столетия, среди которых живешь. Ужасно был дорогой спутник 11-го столетия.7 Миша ни то, ни се, всё в пьянстве эгоизма, но дурного пока ничего нет. Саша грохочет добродушно, часто. Мила Соня с детьми. Мы не получили багажа и потому не знаем, что прислано. Благодарю, Таня, за то, что прислала — всё нужно. А нужно еще мне — ножницы и большие и маленькие, разрезнои ножик, все книги запрещенные, на верхней полке в правом углу, и брошюра английская: японцы о политической экономии. Я приготовил ее взять с собой и забыл. Еще коньки. Целую вас, милые девочки, также Колю, Лизу и Леву и Дору с сыном.
Л. Т.
На конверте: Московско-Курская жел. дор. Ст. Козловка-Засека. Татьяне Львовне Толстой.