Was kann ich Ihnen über die Österreichischen und Ungarischen Umstände neues sagen, ausserdem dass es wirklich einem Leid thut zu sehen wie die Leute so traurig dumm und desswegen schrecklich grausam werden können. Die Leute bekümmern sich nicht um das was sie sich mittheilen wollen aber nur in welcher Sprache sie sprechen dürfen. Für einen Christen ist die Welt mit seinen Treiben nicht nur schlecht und sündhaft aber wunderliсh durch seine Dummheit, Einfältigkeit. Sie sind ganz wie kleine Kinder, aber ohne der kindischen Unschuld. Ich habe Gestern nur Ihre Adresse einem unseren Freunde Arthur St. John ein ci-devant Englischer Offizier gegeben. Ich hoffe dass Sie Ihn mit Vergnügen kennen lernen. Kennen Sie die in America gestieftete Colonie in Georgia und Ihr Magasine The Social Gospel?2 Das sind unsere Glaubensgenossen. Die Adresse ist: Commonwealth G-ia. Ralph Albertson. Jahrgang 50 cent. Existirt noch Ohne Staat oder nicht? 3 Mit Liebe Ihr Freund
Leo Tolstoy.
Ваше письмо, любезный друг, доставило мне большую радость. Я так долго не имел никаких известий от вас, что последнее время очень беспокоился о вас. К счастью, с вами не случилось ничего дурного, кроме того, что с каждым из нас должно случиться и чего мы все должны ожидать в той или другой форме. Как я вижу, вы продолжаете вашу войну всё с той же энергией и с тем же талантом. Если вы позволите мне, я буду откровенен и скажу вам, чего я боялся и боюсь за вас: это того, что вы придаете слишком много значения внешним проявлениям и поэтому забываете внутренние основы вашей деятельности. Я хочу сказать: можете ли вы сказать себе, что ваш поступок был бы тем же самым, если бы вы знали, что ни один человек ничего не узнал бы о нем и вы не могли бы знать о его последствиях? Я думаю, что по вашему характеру, вы часто увлекаетесь и действуете больше ради внешнего успеха, чем ради внутреннего удовлетворения. Только потому, что я люблю вас и высоко ценю вашу деятельность, я позволяю себе делать вам это замечание. Я надеюсь, что вы не рассердитесь на меня за это. Я знаю, что chacun a les défauts de ses qualités1 и что в христианской революции, которая теперь совершается, вы занимаете определенное место, которое как раз подходит вам, но я хотел обратить внимание на вашу Ахиллесову пяту, потому что я ваш верный друг.
Что могу я сказать вам нового об австрийских и венгерских делах, кроме того, что больно видеть, как люди так отчаянно глупы и потому могут быть так ужасно жестоки. Люди не заботятся о том, что они хотят друг другу сказать, но только о том, на каком языке говорить. Для христианина мир с его тревогами не только плох и грешен, но удивителен по своей глупости и однообразию: люди совсем как маленькие дети, только без детской невинности. Я только вчера передал ваш адрес одному нашему другу, Артуру Син-Джону, бывшему английскому офицеру. Я надеюсь, что вы рады будете познакомиться с ним. Знаете ли вы про основанную в Америке колонию в Georgia и их журнал «The Social Gospel»?2 Они наши единоверцы. Их адрес: Commonwealth G-ia. Ralph Albertson. Годовой комплект — 50 сантимов. Существует ли еще Ohne Staat3 или нет?
Любящий вас друг
Лев Толстой.
Печатается по листу копировальной книги. Впервые опубликовано в книге «Leo Tolstoi. Die Rettung wird kommen», Hamburg 1926, стр. 30-37. Дата на копии рукой М. Л. Толстой.
Еуген Генрих Шмит (Eugen Heinrich Schmitt, 1851—1916) — немецко-мадьярский писатель-анархист, издатель журналов: «Religion des Geistes» («Религия духа», 1894—1896) и «Ohne Staat» («Без государства»); автор ряда статей о Толстом. См. о нем в т. 67.
Ответ на письмо Шмита от 3 марта нов. ст., в котором Шмит писал о происходивших в Венгрии крестьянских волнениях, о новых репрессиях, предпринятых правительством по отношению к нему, и просил Толстого высказаться по этому поводу.
1 [у всякого есть недостатки его достоинств]
2 См. прим. 1 к письму № 50.
3 Журнал «Ohne Staat» был закрыт в 1899 г.
* 57. А. М. и А. В. Олсуфьевым.
1898 г. Февраля 28. Москва.
Дорогие друзья, Анна Михайловна и Адам Васильевич.
Как ни близок сам к смерти, как ни убежден всей душой, что жизнь наша здесь есть только крошечная частица всей жизни и что раньше или позже переменить эту жизнь на другую не важно, и как ни приучил я себя к этой мысли, не могу сейчас без слез писать и думать об милой, милой, удивительно милой и незаметно нежно любимой мною вашей Лизе, которая ушла от нас.1
Я плачу сейчас, но без горечи, а с умилением, с тем чувством любви, которую она возбуждала во всех. Я уверен, что и у вас, несмотря на всю ужасность вашей потери, в глубине души есть это чувство религиозного умиления, которое она возбуждала во всех своей самоотверженной, ласковой, жизнерадостной простотой. Ужасно хотелось бы приехать посмотреть на вас и поплакать вместе с вами. Но боюсь стеснить. Приеду после, когда позволите.