14 После Франко-прусской войны 1870—1871 гг., закончившейся присоединением к Германии Эльзас-Лотарингии, отношения между этими государствами остались напряженными. Франция готовилась к реваншу, что вызвало увеличение вооружений.
15 Главные военные действия во время Испано-американской войны происходили близ о. Манильи (Филиппинские острова), где 1 мая 1898 г. была уничтожена испанская эскадра. Манилья до конца войны противустояла всем натискам американцев. По Парижскому договору за Манилью Америка уплатила Испании двадцать миллионов долларов.
16 Вильям-Дженнингс Брайан (Bryan) (1860—1925) — северо-американский политический деятель, глава демократической партии. По окончании Испано-американской войны в своем выступлении за ратификацию мирного договора решительно высказался против присоединения Филиппинских островов. См. о нем письма 1904 г., т. 75.
* 4. М. З. Гулевой.
1899 г. Января 12. Москва.
Марья Захаровна,
Деньги 50 р. отъ васъ для нуждающихся получилъ и направлю ихъ въ Самарскую губернію Бузулукскій уѣздъ, куда собирается ѣхать мой сынъ.1 Если же онъ не поѣдетъ, то пошлю ихъ Алексѣю Алексѣевичу Бибикову2 въ Самару, моему хорошему знакомому, занятому устройствомъ столовыхъ для дѣтей въ пострадавшихъ отъ неурожая мѣстностяхъ. По этому адресу можно и еще посылать пожертвованія.
Съ совершеннымъ уваженіемъ остаюсь готовый къ услугамъ
Левъ Толстой.
12 Янв. 99.
Печатается по копировальной книге № 2, лл. 46—47, хранящейся в ГТМ. Местонахождение автографа неизвестно. Публикуется впервые,
Письмо Марии Захаровны Гулевой в архиве не обнаружено. Это одно из первых пожертвований, направленных Толстым в Самарскую губернию в пользу пострадавших от неурожая. Опубликованное в «Русских ведомостях» обращение Толстого от 28 февраля 1899 г. вызвало значительный приток пожертвований (в этом обращении есть упоминание о М. З. Гулевой). По делу помощи голодающим Толстой вел переписку с А. С. Пругавиным. См. письмо № 49.
1 В 1899 г. на голоде в Самарской губернии работал Лев Львович Толстой. Приехал он туда в начале марта. См. его книгу «В голодные годы», М. 1901.
2 Алексей Алексеевич Бибиков (1838-40?—1914) — помещик Тульской и Самарской губ., каракозовец, самарский земский деятель. Знаком с Толстым с конца 1870-х гг., несколько лет был управляющим Самарским имением Толстых. С Львом Николаевичем поддерживал дружеские отношения. См. письма 1881 г., т. 63.
5. К. П. Злинченко.
1899 г. Января 12. Москва.
Добрый Кириллъ Павловичъ,
Я очень помню васъ и люблю и былъ радъ получить отъ васъ письмо. Письмо ваше тотчасъ же отложилъ въ разрядъ тѣхъ писемъ, на кот[орыя] намѣреваюсь отвѣтить, но то нездоровье, то другія дѣла (чѣмъ старше дѣлаешься, тѣмъ ихъ становится больше), то просто забвеніе сдѣлали то, что до сихъ поръ не отвѣчалъ вамъ. Радъ былъ узнать, что вы все въ томъ же хорошемъ, настоящемъ, по моему, единственно возможномъ душевномъ состоянiи, въ к[оторомъ] я васъ зналъ, но желанія вашего исполнить не могу, п[отому] ч[то] у меня нѣтъ этихъ книгъ, да и не хочу, боясь ухудшить ваше положеніе.
Вы можете идти дальше въ своемъ развитіи и безъ книгъ, а заботиться о распространенiи всегда считалъ и теперь считаю не нужнымъ.
Пишите мнѣ.
Любящій васъ Л. Толстой.
Передайте привѣтъ мой вашему пріятелю А. К.1
Печатается по копировальной книге № 2, лл. 56—57, хранящейся в ГТМ. Автограф уничтожен семьей адресата перед обыском, до революции. Основание датировки: в копировальной книге письмо находится среди писем от 12 января 1899 г. Впервые опубликовано под датой «август 1899» в газете «Елисаветградские новости» 1903, № 35 от 21 декабря.
Кирилл Павлович Злинченко (р. 1870 г.) был знаком с Толстым с 1895 г.; с 1903 г. член РСДРП (большевиков); с 1906 г. до 1917 г. жил за границей, в настоящее время советский служащий, писатель. Автор ряда статей и воспоминаний о Толстом в русских, французских, немецких, итальянских периодических изданиях. См. письма 1896 г., т. 69.
Ответ на письмо Злинченко от 10 ноября 1898 г.: «Я думаю, что вы совсем еще не забыли меня, никогда не забывавшего вас, любящего вас, и, может быть, захотите обрадовать меня ответом и сделаете то, о чем я прошу в конце этого письма. Пишу из Астрахани — места своей ссылки, куда я сослан «по высочайшему повелению» на два года, как будто нет еще более высочайшего повеления никого не ссылать, не запирать в тюрьмы, не казнить не только за попытку исповедания религии Христа, но и за действительные «государственные преступления» — совершения насилия и убийства. Сослан я за сношения с гр. Толстым, за отречение от православной лжи и «за распространение изготовленных механическим путем сочинений Толстого и [Е. И.] Попова, имеющих целью разрушение существующего порядка в России», как сказано в статье 252 человеческих законов, под которую подогнали мою виновность и на основании которой подвергли моих друзей и меня тюремному заключению и ссылке. Руководствуясь им понятными мотивами, они вывели то очевидно нелепое заключение, что цель этих сочинений есть «разрушение существующего порядка в России», т. е. преступление государственное, а не истинная цель их — уяснение истин христианства, «разрушающего» не какие бы то ни было порядки, русские или французские или немецкие, для замены их другими порядками — английскими, американскими, турецкими, такими же насильническими, как и русские, или еще какими-нибудь иными, а разрушающего старое, отжившее языческое понимание жизни, оправдывавшее насилие, на котором основаны не христианские государственные формы жизни всех людей [...] Они же так боятся разрушения этих «порядков», обеспечивающих посредством насилия их материальное благополучие, что кроткий свет солнца истины принимают за зарево революции, или же сознательно, совершенно сознательно восстают против воли того, во власти которого и их глупое материальное благополучие, и их жизнь, и смерть [...] Старый и добрый человек, астраханский губернатор, не выслал меня в уездный город Царев, куда я был назначен, узнав, за чтò я сослан, и хотел даже справляться у Вас, вместо жандармского управления, о том, правду ли я сказал, за что сослан. Но я ему сказал, что вы относительно моей ссылки ничего не знаете. Месяца три я не имел никаких занятий (мои знания массажа оказались совершенно непригодными), но в конце этого времени один из чиновников губернатора предложил мне занять место писца при губернской больнице. Я поступил, но служить не мог, потому что обязанности писца при этой больнице оказались самыми не христианскими: отправлять выздоровевших больных, душевно-больных в полицию для взыскания с них «недоимок» за лечение, вызывать конвой для отправления больных арестантов в тюрьму, соглашаться писанием бумаги на заключение в сумасшедший дом «для испытания» совершенно душевно-здоровых сектантов и т. п., — я не мог [...] Лев Николаевич, не оставьте меня своим ответом [...] Спросите меня обо всем, о чем только Вам может быть нужно спросить меня [...] И еще, Лев Николаевич, не откажите прислать мне всё, что только можете, из своих писаний [...] Очень бы я был рад, если бы Вы прислали мне маленький кусочек Вашей рукописи. Если бы Вы знали, какая для меня была бы радость всё это получить от Вас. Всё это нужно хорошо зашить в ящик и обшить холстом и прислать по почте ценной посылкой на имя моего доброго друга по следующему адресу: Астрахань, контора Клюшкина, Али Касимову. Не на мое имя потому, что посылка может пропасть, а это было бы большим горем. Не то горе, что меня «по высочайшему повелению» могли бы запереть в тюрьму, а то горе, что я лишился бы совершенной радости всё это прочесть и хранить. Это было бы моим единственным дорогим сокровищем. Если бы Вы знали, как я был рад достать Ваш последний портрет. Я всегда его ставлю перед собой, и сейчас, и он мешает мне делаться хуже. Когда я делаюсь хуже, Вы всегда на меня из портрета, как мне кажется, грозно-укоряюще смотрите [...] Может быть, Вы меня совсем забыли: я два раза приезжал к Вам из Киева, один — в Москву, другой — в Поляну. Мы с Вами сделали извлечение несомненных мест из евангелия, и Вы написали предисловие «Как читать евангелие, и в чем его сущность». Я Вам массировал руку. Вспомнили?». — Упоминаемый в письме чиновник — чиновник особых поручений при губернаторе, бывший ссыльный Стрижев. Эпизод со службой К. П. Злинченко в больнице описан им в статье «Сумасшедший» — «Отклики Кавказа» 1912, № 94.