При всех личных симпатиях, большом интересе к творческой инвидуальности Горького Толстому был чужд и непонятен писатель, который «крепко связал себя своими великими художественными произведениями с рабочим движением России и всего мира»84.
В годы приближения революционной грозы Толстой остро чувствовал напряженность переживаемого исторического момента, значительность совершающихся событий. Искренняя озабоченность всем происходящим, горячее участие в судьбах России помогали писателю преодолевать и старческую немощь, и изнурительные болезни, и личные невзгоды. «Условия жизни всё сложнее и сложнее, требований от жизни всё больше и больше, а сил всё меньше и меньше. Огонь догорает, а ветер, задувающий его, всё усиливается»85, — делился Толстой своими невеселыми размышлениями с «дочкой-другом» T. Л. Сухотиной. Но именно потому, что писатель живо реагировал на эти «требования», его воля к жизни и труду усиливалась. «Огонь» вспыхивал большим пламенем и таил в себе еще огромную силу. «Тело умирает, а ум горит пламенем», — заметил Короленко после свидания с тяжело больным писателем в Гаспре. Толстой создал в эти годы великие художественные произведения, обогатил русскую и мировую литературу подлинными шедеврами, острыми публицистическими статьями, в которых он срывал «все и всяческие маски» с монархического помещичье-буржуазного государства, его общественного кодекса, его культуры и морали.
Мощь и сила толстовского гнева, величие его критики, его заблуждения и утопические иллюзии проистекали из одного источника. В творениях, с мировоззрении гениального писателя отразился процесс созревания к сознательному творчеству и политической борьбе многомиллионного русского крестьянства, русская крестьянская буржуазная революция, «зеркалом» которой его по праву назвал великий вождь пролетариата В. И. Ленин.
С. Розанова.