Выбрать главу

Толстой всячески поддерживал протест против правительства и крепостников, исходивший из самых различных кругов. Так, большой интерес представляет письмо Толстого бывшему народному учителю П. И. Кореневскому. Кореневский напечатал в «Русском богатстве» за 1909 г. статью «Крестьянский Генрих Блок». В статье доказывалось, что крестьянский банк, подобно известной банкирской конторе «Генрих Блок» (продававшей в рассрочку выигрышные билеты), выдавая крестьянам ссуды на покупку земли, безжалостно их грабит, отбирая за недоимки имущество и затем саму землю. Толстой читал эту статью различным слушателям и откликнулся на нее письмом, в котором писал автору: «На всех слушателей она (статья. — Б. М.) одинаково подействовала своим обстоятельным и смелым изложением возмутительных гадостей, совершаемых крестьянским банком под видом помощи несчастным крестьянам. Поразительно, как эти «несчастные» крестьяне, служащие дойной коровой для всех дармоедов, служат для них тоже и оправданием совершаемых над ними гадостей под видом служения им».

Однако обличение Толстым правительства и помещиков значительно ослаблялось тем, что в то же самое время он пропагандировал необходимость «любовных отношений со всеми людьми». Показательным с этой точки зрения является одно из писем Толстого М. А. Стаховичу по поводу следующего эпизода. В июне 1909 г. В. А. Молочников сообщил Толстому о вопиющем поведении крупного землевладельца кн. Б. А. Васильчикова, проводившего землеустроительную политику Столыпина в своих поместьях. В ответ на это сообщение Толстой в письме к Молочникову высказал гневное возмущение поведением Васильчикова, а Молочников в свою очередь написал письмо в резком тоне Васильчикову с цитатой из письма Толстого. Толстой же, узнав о «неудовольствии» Васильчикова, написал письмо Стаховичу, в котором подтверждал, что он, Толстой, считает земельную собственность незаконной и преступной, ибо при этом у людей отнимаются «не только их имущества, но и силы и жизни». Но здесь же Толстой оговаривается, что свое возмущение он никак не может относить «к отдельным лицам» и поэтому высказывает сожаление, что позволил себе назвать поступки Васильчикова «гадостями». Заканчивает Толстой свое письмо обычным для его религиозной морали признанием: «…для меня дороже и важнее всего добрые, любовные отношения или, по крайней мере, не враждебные со всеми людьми, с моими братьями».

В числе сильных сторон политических взглядов Толстого было его полное презрение к либералам, к деятелям думы, ко всем тем, кто, прикрываясь фразами о преданности народу, на самом деле проводил политику царизма. В воспоминаниях секретаря Толстого H. Н. Гусева приводится следующая запись беседы Толстого в феврале 1908 г.: «Мне хотелось, — сказал Лев Николаевич, — для русских людей выставить, что земельный вопрос теперь то же, что вопрос об освобождении крестьян сорок лет назад. И совершенно такое же отношение. Я не знаю, — скажите, пожалуйста, какой взгляд у кадетов на земельный вопрос?

Плюснин рассказал. Выслушав его, Лев Николаевич помолчал и сказал:

«Вам, молодым, нельзя этого делать; а я, старик, я стараюсь развивать в себе к этим людям — страшно сказать — не презрение, а полное равнодушие к тому, что они говорят, точно так же, как и к тому, что говорит Столыпин».20

С этим именно подходом Толстого к оценке позиций либералов связано его утверждение, что либералы «не имеют никаких средств заставить царя отказаться от власти» и что агитация в пользу конституции — лишь пустые разговоры, так как правительство «даст лишь то, что захочет дать», а «если господа захватят власть, то земли они от них не получат». Именно поэтому Толстой с такой последовательностью отвергал все попытки либералов использовать его имя в каких бы то ни было политических целях.

Резко отрицательное отношение к либералам совмещалось у Толстого с уверенностью в бесполезности политической деятельности вообще и верой в возможность решения крестьянского вопроса путями, по существу утопическими. Разумеется, Толстой при этом ошибался. Но, подобно тому как отмеченные Лениным монархические и конституционные иллюзии крестьянства или мечтания о «божьей земле», нередко парализовавшие энергию масс в период революции 1905—1907 гг., не снимают тезиса о революционно-демократическом характере чаяний крестьян, точно так же и слабые, утопические стороны взглядов Толстого не должны затемнять его роли как одного из подлинных идеологов многомиллионного крестьянства, страстного обличителя жестокости и деспотизма самодержавия; пропагандиста демократического для того времени требования уравнительного землепользования. Обличение Толстым разнообразных форм угнетения народа, вопиющей несправедливости господства эксплуататоров над трудящимися массами имело поистине международное значение. Об этом говорит и ряд включенных в 77—82 томы писем Толстого иностранным корреспондентам. Он сурово бичевал политику колониального разбоя, милитаризм, расистские теории, осуждал пренебрежительное отношение к народам Востока, которое было свойственно идеологам империализма. Великий гуманист выступает здесь как сторонник мира между народами, сторонник равенства наций независимо от цвета кожи. Но и в таких письмах проявлялись слабые стороны мировоззрения писателя. Определенные зарубежные круги раздували эти стороны, пропагандируя ложные религиозно-нравственные догмы и совершенно игнорируя мировое значение Толстого как величайшего реалиста и обличителя социальной несправедливости.

вернуться

20

«Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников», т. II, Гослитиздат, 1955, стр. 220—221.