L. T.
A monsieur le docteur Bergman.
Господину б-ну Бонду.
Милостивый государь,
Состояние моего здоровья не позволит мне предпринять путешествие в Стокгольм, и потому искренне сожалею, что я не могу воспользоваться вашим любезным приглашением. Всё же надеюсь, если мне удастся, представить Стокгольмскому конгрессу доклад по вопросу о мире.
Во всяком случае прошу вас, милостивый государь, принять уверение в моем искренном почтении.
Л. Т.
Господину доктору Бергману.
Печатается по черновику-автографу, написанному на развернутом листе почтовой бумаги. Кроме того, имеется начало другого черновика, написанного на конверте письма Бергмана, следующего содержания: «Malheuresement l’état de ma santé ne me permet[tra] pas d’entreprendre un voyage lointain. Dans...» (К сожалению, состояние моего здоровья не позволит мне предпринять столь далекое путешествие. В...). Дата определяется почтовым штемпелем дня получения письма Бергмана: «Засека, 23 мая 1910 г.», когда, вероятно, было написано начало черновика на конверте, и пометою рукой A. Л. Толстой на конверте письма Бергмана об ответе Толстого 12 июня.
Ж. Бергман — доктор филологических наук, секретарь организационного комитета XVIII Всеобщего конгресса мира в Стокгольме, прислал Толстому приглашение от 29 мая нов. ст. прибыть на конгресс мира, который должен состояться 1—6 августа.
Приглашение повторил Карл Карлсон Бонд в письме от 13 июня нов. ст. 1910 г. На конверте его письма Толстой пометил: Отвечать.
1 В черновике написано два раза: Monsieur
* 59. А. Симоновой.
1910 г. Июня 13. Отрадное.
Отрадное,1 13 июня 1910 года.
А. Симоновой.
Очень рад известию о том, что ваш муж освободился от вредной привычки. На ваш вопрос, как вам обходиться с вашим мужем, ответ один: как для всех людей, так в особенности для самых близких — обходиться с любовью, т. е. с заботой о их благе, а не о себе.2
Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным на конверте письма Симоновой.
Александра Симонова из с. Броварки Полтавской губ. в письме от 9 июня писала, что на масленой в этом году она приезжала к Толстому с мужем, страдающим алкоголизмом, который хотел узнать мнение Толстого о гипнотизме. «Вы сказали, — пишет Симонова, — «нет, в гипнотизм не надо верить, а свихнулись — подымайтесь и так без конца, всю жизнь». Это точные Ваши слова. И теперь Вы, Лев Николаевич, послужили для моего мужа сами гипнотизмом. Благодаря Вам он бросил пить. Кажется, слава богу! Но он впал в мрачное состояние духа и ни с кем не говорит, кроме детей». В конце письма Симонова пишет: «Хотелось бы знать Ваше мнение, как мне с мужем быть?»
1 12 июня 1910 г. Толстой поехал гостить к В. Г. Черткову, снимавшему дачу в имении «Отрадное» Подольского уезда Московской губ., близ ст. Столбовая Московско-Курской ж. д.
2 В черновике подпись: Л. Т.
* 60. Кривину.
1910 г. Июня 14. Отрадное.
Кривину.
Отрадное, 14 июня 1910 г.
Вопрос, который вы мне предлагаете, можете решить только вы сами. То, что военная служба противна и требованиям разума и всем каким бы то ни было религиозным учениям в их истинном, не извращенном смысле, вы знаете сами. И потому вопрос для вас только в том, что в вас сильнее: страх перед ожидаемыми страданиями за отказ или сознание нравственной невозможности поступить противно вашей вере. Решить это, разумеется, можете только вы сами. Мой совет только в том, чтобы в случае вашего поступления в военную службу не только не придумывать соображений, по которым вы не могли поступить иначе, а не переставая ясно чувствовать свою вину, т. е. то, что вы дурно поступили, сделав то, что вы сделали.
Желаю вам всего лучшего, а самое лучшее на свете есть сознание приближения к тому идеалу добра, который всегда стоит перед нами.
Печатается по копии. Письмо Кривина не сохранилось, и сведений о Кривине не имеется.
61. С. А. Толстой от 14 июня.
62—64. С. А. Толстой от 18 (два письма) и 19 июня
* 65. Т. И. Чернышову.
1910 г. Июня 19. Отрадное.
19 июня 1910 г.
Очень сожалею о том, что бессвязно переданные мои слова огорчили вас. Если крестьянин, работающий на земле, спрашивает моего совета, бросить ли свою жизнь и стать учителем, я всегда советую ему оставаться на земле. Если же учитель спрашивает совета, оставаться ли учителем, всегда советую оставаться, не ограничиваясь одной грамотой, а стараясь внушить детям нравственно-религиозные начала, могущие руководить их в жизни. Одна же грамота есть орудие, могущее быть обращенным на зло так же, как на добро, и при строе нашей жизни — скорее на первое. Желаю вам найти удовлетворение в своей деятельности.