9 задором,
10 С. А. Толстая писала 29 октября: «Ты мне пишешь, что я не зову тебя? Ах, Левочка, если б я писала в те минуты, когда хочу тебя видеть, писала бы всё то, что я чувствую, — то я разразилась бы такими потоками страстных, нежных и требовательных слов, что ты не остался бы и тем доволен» (стр. 271).
11 С. А. Толстая отвечала 29 октября: «О твоем намерении, как хозяйничать, я поняла именно так, но тут это вечное но; ведь без средств не проживешь, этого нельзя забывать, а то пойдут те ужасные отношения к деньгам, страдание, что их нет, требованья всё-таки со всех сторон и проч. неприятности, которые прямо жизни мешают» (стр. 271).
278.
1884 г. Октября 28. Я. П.
Вчерашнее письмо твое1 очень меня огорчило, — очень. Если бы не затѣянная перемѣна управленія, я бы сейчасъ пріѣхалъ, что я и сдѣлаю теперь очень скоро. Мнѣ очень грустно всѣ эти дни. Не знаю, — участвуетъ ли тутъ физическое и какой-то переворотъ, совершающійся во мнѣ, или мое одиночество, но твое состояніе — представляется мнѣ главнымъ. Что скажетъ завтрашнее письмо? —
Нынче я вспомнилъ, что мнѣ 56 лѣтъ, и я слыхалъ и замѣчалъ, что семилѣтній періодъ — перемѣна въ человѣкѣ. Главный переворотъ во мнѣ былъ: 7×7= 49, именно, когда я сталъ на тотъ путь, на к[оторомъ] теперь стою. Семь лѣтъ эти были страшно полны внутренней жизнью,2 уясненіемъ, задоромъ и ломкой. Теперь, мнѣ кажется, это прошло, это вошло въ плоть и кровь, и я ищу дѣятельности на этомъ пути. И или я умру, или буду очень несчастливъ, или найду дѣятельность, кот[орая] поглотитъ меня всего на моемъ пути. Разумѣется, писательская, — самая мнѣ родственная и тянущая къ себѣ. — Ахъ только бы ты не была несчастлива, — какою ты мнѣ представляешься въ послѣднемъ письмѣ.
Я нынче обошелъ все хозяйство, — все узналъ и завтра возьму ключи. Дѣла особеннаго нѣтъ, но нѣтъ человѣка, кот[орому] бы поручить, когда уѣдешь. Особенно домъ и все принадлежащее къ нашей жизни. Если я теперь уѣду, то поручу Филипу на время. Онъ все таки не запьетъ, не потеряетъ денегъ, не дастъ растащить.
Птицу надо уничтожить. Она кормомъ стоитъ рублей 80. И, разумѣется, предлогъ досады. Впрочемъ, не хочется писать, — едва ли получу твой отвѣтъ. Очень ужъ я тоскую. Все рѣшитъ нынѣшнее — завтрашнее письмо. Ты не думай, что я своимъ состояніемъ душевнымъ недоволенъ. Я собой недоволенъ и объ тебѣ безпокоюсь. А то мнѣ это мое состояніе на пользу.
Нынче ходилъ по хозяйству, потомъ поѣхалъ верхомъ, собаки увязались со мной. Аг[афья] Мих[айловна] сказала, что безъ своры бросятся на скотину, и послала со мной Ваську.3 Я хотѣлъ попробовать свое чувство охоты. Ѣздить, искать, по 40-лѣтней привычкѣ, очень пріятно. Но вскочилъ заяцъ, и я желалъ ему успѣха. А главное совѣстно. —
Пріѣхалъ домой, пообѣдалъ и сидѣлъ съ старухами и Дм[итріемъ] Ѳед[оровичемъ]. — Твой счетъ4 меня не пугаетъ. Вопервыхъ, деньги по всему вѣроятію будутъ; а вовторыхъ, если не будутъ, то кажущіеся неумалимыми расходы окажутся очень умалимыми. — Не могу я, душенька, не сердись, — приписывать этимъ денежнымъ расчетамъ какую бы то ни было важность. Все это не событіе, — какъ, напримѣръ: болѣзнь, бракъ, рожденіе, смерть, знаніе пріобрѣтенное, дурной или хорошій поступокъ, дурныя или хорошія привычки людей намъ дорогихъ и близкихъ, а это наше устройство, которое мы устроили такъ и можемъ переустроить иначе и на 100 разныхъ манеръ. — Знаю я, что это тебѣ часто, a дѣтямъ всегда, невыносимо скучно (кажется, что все извѣстно), а я не могу не повторять, что счастье и несчастье всѣхъ насъ не можетъ зависѣть ни на волосъ отъ того, проживемъ ли мы все, или наживемъ, а только отъ того, что мы сами будемъ. Ну, оставь Костинькѣ5 миліонъ, развѣ онъ будетъ счастливѣе? — Чтобы это не казалось пошлостью, надо пошире, подальше смотрѣть на жизнь. — Какова наша съ тобой жизнь съ нашими радостями и горестями, такова будетъ жизнь настоящая и нашихъ 9 дѣтей.6 И потому важно помочь имъ пріобрѣсти то, что давало намъ счастье, и помочь избавиться отъ того, что намъ приносило несчастье; а ни языки, ни дипломы, ни свѣтъ, ни еще меньше деньги не принимали никакого участія въ нашемъ счастьи, и несчастьи. И потому вопросъ о томъ, сколько мы проживемъ, не можетъ занимать меня. Если приписывать ему важность, онъ заслонитъ то, что точно важно.
На конверте: Москва. Хамовники. Графинѣ С. А. Толстой, свой домъ.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые два отрывка напечатаны в Б, II, стр. 476—477 с неправильным отнесением их к предшествующему письму от 27 октября. Полностью письмо опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 230—232. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 29 октября 1884; Москва. 29 октября 1884». В ПЖ датировано 29 октября.