О крестьянине Макаре Прохорке, упоминаемом в приведенной выше выдержке из Дневника Толстого, см. прим. к письму № 223.
1 Толстой, повидимому, имеет в виду письмо Черткова к его матери Е. И. Чертковой, упоминаемое в приведенной выше выдержке из письма Черткова.
* 212.
1889 г. Января 31. Москва.
Получилъ вчера и 2-е письмо ваше, милый другъ, въ к[оторомъ] вы пишете о родахъ Ольги Сп[енглеръ] и о вашихъ запискахъ о дѣтяхъ.1 Я не получилъ еще ихъ. — Получилъ и прежнее письмо съ описаніемъ допроса.2 Спасибо, что такъ подробно пишете. Я же рѣшительно не могу писать. Теперь дѣлаю большое усиліе надъ собой, чтобы написать и это. — Ничего не пишу и стараюсь не каяться за это; но зимой съ такимъ количествомъ свободнаго времени и съ такимъ огромнымъ количествомъ невысказаннаго не могу не жалѣть. На васъ же радуюсь: какъ вы много работаете. Цѣните вашу теперешнюю жизнь. Вы всегда ее будете вспоминать съ радостью, несмотря на всѣ тѣ недостатки, к[оторые] вы теперь въ ней видите. Писать мнѣ многое вамъ хочется, но не знаю, чтó вы знаете и чего не знаете. За Семенова надѣюсь вы не сѣтуете на меня, что я отговорилъ его ѣхать къ вамъ.3 Онъ очень хорошій и серьезный человѣкъ. Я думаю, что ему дѣйствительно нужны рублей 50, т. е. что отсутствіе ихъ поставить его въ такія тяжелыя условія, к[оторыя] онъ не въ силахъ твердо, не измѣняя себѣ, перенести. Ваше предложеніе докторамъ я передалъ вчера нашимъ друзьямъ Бутк[евичу]4 и Рахманову.5 Есть у меня почти подобное же предложеніе отъ предсѣд[ателя] земской управы Краснослободск[ого] уѣзда Пензен[ской] губ[ерніи. ]
Паскаля я читаю и радуюсь.6 Какъ хорошо! Чтó Эпиктетъ?7
Передайте мою любовь Спенглерамъ. Недоношенность 6 недѣль, по моему опыту, ничего не значитъ. Хорошо, что ваши дѣти8 поправляются. У насъ всю зиму больны дѣти. Опасенъ б[ылъ] меньшой Ваня 10 мѣсяцевъ. Но и ему теперь, т. е. дня 4 тому назадъ, стало лучше.
Цѣлую васъ, вашу жену и Олю. Мнѣ кажется, что записки ваши могутъ быть интересны именно какъ всякое приложеніе къ жизни учен[ія] Христа, к[оторое] (приложеніе) точно не начиналось еще. Вотъ эта то отдаленность жизни отъ того, какою она такъ очевидно должна быть, вотъ это то и ужасаетъ меня все болѣе и болѣе въ послѣднее время. И кажется должно показать людямъ, какъ уничтожить эту несоотвѣтственность какъ перескочить черезъ эту пучину, и иногда кажется, что это невозможно — что я тутъ ничего не могу. И находитъ уныніе — незаконное — я знаю. Очень люблю васъ.
Л. Т.
Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны в Т. Е. 1913, стр. 73—74. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: «М. 1 февр. 89 № 207». Число «207» перечеркнуто химическим карандашом и написано «210». В Дневнике Толстого от 31 января имеется запись: «Написал только письмо Чертк[ову]», — на основании которой и датируется комментируемое письмо.
Толстой отвечает на письмо Черткова от 27 января, о получении которого имеется запись в Дневнике Толстого от 30 января: «От Чертк[ова] письмо приятное». В этом письме Чертков писал: «Дорогой Л[ев] Н[иколаевич] жена и дочка моя последнее время хворали; но теперь поправились. Кстати вспоминаю, что вы меня спрашивали, когда ожидаются у нас роды — в середине апреля. Недели три тому назад Ольга Николаевна Спенглер приехала с мужем и матерью навестить нас на несколько часов. Вечером они собирались уехать, но вместо того, совершенно неожиданно для всех, она у нас родила девочку за 6 недель раньше срока. Ребенок этот, как все недоноски, очень мал и слаб. Но всё обошлось благополучно»..... «С нами живет добрейшая, скромная и опытная фельдшерица-акушерка, которая лечит соседних крестьян. Местные больные стекаются к ней в большом количестве, на ежедневных приемах в соседней слободе у нее бывает по 50-ти больных, и по шести подвод одновременно дожидаются ее, чтобы везти к тяжело больным в соседних деревнях. Крестьяне, видно, имеют потребность в лечении и доверяют ей. Бывает иногда, что они платят охотно по 11/2 рубля за лекарство (хотя вообще мы пока выдаем лекарства даром). Но продолжать так нельзя, так как потребуется слишком большая сумма. И вот мне всё приходит в голову, почему бы не приехать сюда молодому врачу и лечить население на началах Таирова? Вспоминаю, что у вас в Москве в прошлом году бывали два молодых медика. В виду их и сообщаю вам об отношении здешнего народа к лечению. Если который-нибудь из них пожелал бы попытать такого рода служения народу с целью самому содержаться на счет того, что он получит от больных, то выгода для него [от] начатия этого опыта у нас заключалась бы в том, что он нашел бы здесь готовую аптеку с лекарствами, и даровые постель и стол у нас, покуда не станет сам на свои ноги, так что затрат с первого начала не потребовалось бы с его стороны. Кроме того ему не пришлось бы поселиться, как чужой человек в чуждой ему деревне. Наконец, в случае неудачи опыта, он уехал бы, не истратившись больше, чем на поездку сюда и обратно. Сообщаю это вам к сведению, так как думаю, что подобное дело принесло бы пользу и населению и самому врачу».... «Отношения наши с нашим ребенком постоянно заставляют меня думать о важности разумного обращения с детьми и о скверных приемах, которыми родители так часто портят своих детей и в богатом и в бедном кругах. Вспоминаю массу избалованных и извращенных с самого младенчества детей знакомых мне. достаточных семей, и среди крестьян постоянно вижу, хотя и другого рода, но — также порчу детей. Да и с своим ребенком, следя за собою, Галя и я, мы постоянно ощущаем соблазн неправильного и неправедного обращения с ним. Поэтому у меня явилась потребность исподволь записывать наши мысли и наблюдения по этому поводу»... «Я еще слишком отрывочно и мало написал, чтобы послать вам накопившееся до сих пор содержание этих записок, тем более, что я хочу еще упростить изложение до полной доступности для самого простого читателя. Вообще книжка такая может быть составлена лишь в течение десятка лет. Но посылаю вам вступление мое к ней, для того чтобы поделиться с вами основными мыслями, и вместе с тем с заднею мыслию, что вы, быть может, поправите или прибавите что-нибудь, если найдете, что стоит это сделать. Рукопись впоследствии, пожалуйста, верните мне. Я занимаюсь теперь упрощением изложения вашей книги «О жизни» и на этих днях вышлю вам два варианта переложения первых глав на ваш суд. Работа эта доставляет мне много радости и пищи и дает некоторое общение с вами, которое мне очень недостает. Так хотелось бы повидаться с вами». Упоминаемый в письме Черткова Алексей Александрович Таиров (р. 1857 г.) — земский врач Тверской губ. Разочаровавшись в казенной службе, решил заняться частной практикой среди деревенского населения в с. Судаково Весьегонского у. Живя на очень скудный, случайный заработок (не устанавливая платы за лечение, он брал доброхотное вознаграждение с пациентов) и став очень популярным среди местного крестьянского населения, возбудил против себя не только представителей власти, но и корпорацию своих коллег по профессии. Его образ жизни и деятельность стали предметом полемики в медицинских органах, перешедшей потом на страницы газет и ежемесячных журналов вообще. См. «К вопросу о вольных врачах». — «Медицинское Обозрение», 1888, т. XXX, стр. 582—583.