1 Толстой имеет в виду текст из Евангелия от Луки гл. 11, ст. 4: «И прости нам грехи наши, ибо и мы прощаем всякому должнику нашему».
2 Толстой имеет в виду выполненную Анной Юрьевной Бизюкиной (Юрьевой) переработку книги В. Гюго «Человек, который смеется». Чертков в письме от 30 мая писал Толстому, что посылает ему эту рукопись на отзыв. Книга была издана «Посредником»: «Гвинплен горе-смех». Повесть из английской жизни начала XVIII века. В двух частях. Изложено А. Юрьевой, тип. Сытина. М. 1891.
3 Чертков переслал Толстому для ознакомления письмо М. Н. Чистякова к И. Д. Ростовцеву, написанное около 15 июня, в котором М. Н. Чистяков по поручению Черткова приглашал Н. Д. Ростовцева приехать к Чертковым, а затем делится своими мыслями и наблюдениями о том, как переносят крестьяне тяжелое горе и «откуда берется» та «духовная сила», которую они проявляют в трудные минуты своей жизни.
* 229.
1889 г. Июля 17. Я. II.
Сейчасъ получилъ вашу телеграмму,1 дорогіе друзья, и хочу и не могу не страдать за васъ, особенно за васъ, милая, дорогая Галя.
Нынче только думалъ о томъ, какъ переносить то, чтó называется и что отражается въ натихъ душахъ горемъ. У меня было огорченье, духовное, но вамъ не нужно говорить, что духовное горе событіе, не менѣе, но болѣе событіе, чѣмъ матерьяльное. — Ну чтó больше событіе: что у меня сгорѣлъ домъ, умеръ любимый человѣкъ, или я узналъ, что любимый мною человѣкъ былъ обманщикъ и не былъ тѣмъ, за что я любилъ его?
Такого рода событіе было со мною — чтобъ васъ не интриговало что? скажу: это было тяжелое столкновение съ сыномъ Левой, показавшее2 мнѣ его нохожимъ на Сергѣя, или по крайней мѣрѣ показавшее, что отношенія съ нимъ могутъ быть такія же, какъ съ С[ергѣемъ].3 Это б[ыло] мое горе. И я много думалъ о немъ и о горѣ вообще.4
Всѣ горести наши одинаковы, имѣютъ одинъ корень и, какъ ни странно звучитъ это, всѣ не только могутъ, но должны быть благомъ. Надѣюсь, что вы вѣрите въ это, милый другъ Галя, какъ ни тяжело вамъ. Дай Богъ, чтобъ вы вѣрили въ возможность этаго, это разъ; а другое то, чтобы у васъ не было мыслей, возвратныхъ къ своему горю, въ воображеніи измѣняющихъ условія, при к[оторыхъ] случилось горе и поправляющихъ ваши поступки. «Если бъ мы не сдѣлали, или если бы мы сдѣлали то то и то то, этаго бы не было». Избави васъ Богъ отъ этой ошибки съ ея тяжелыми послѣдствіями. Чтó было, то есть, а чтó есть, то должно было быть, и вся ваша сила жизни должна быть направлена на настоящее, на то, какъ наилучшимъ образомъ нести свой крестъ. И вотъ тутъ то и къ мѣсту то, чтó я думалъ при своемъ горѣ. Я думалъ скверно. Я былъ огорченъ, раздраженъ, недоволенъ тѣмъ, чтó есть, и искалъ виноватыхъ. Я чувствовалъ, что весь мой складъ мыслей и чувствъ дурной, не божескій, не христіанскій, но никакъ не могъ выбиться изъ этаго состоянія. Но я рѣшилъ, что такъ нельзя, что я виноватъ, что я дуренъ, и просто сталъ останавливать себя, не давать себѣ хода въ извѣстномъ направленіи. Я замѣчалъ, что всѣ лучшіе наши подвиги достигаются не бурными порывами, а напротивъ, задержкой, утишеніемъ себя. Всѣ двери въ хорошіе святые покои отворяются внутрь. Наружу, напроломъ, отворяются только двери къ дьяволу. И вотъ, утишивъ себя, я сталъ искать гдѣ ошибка? Какъ надо тутъ быть по божьи — сталъ молиться, но — признаюсь — привычная молитва не успокоила, не вывела меня на свѣтъ. И я сталъ думать чего мнѣ нужно? Чего же мнѣ нужно? Жить съ Богомъ, по его волѣ, съ Нимъ. Чтó для этаго нужно? Нужно одно: соблюсти данный мнѣ талантъ, мою душу, данную мнѣ, не только соблюсти, но возрастить ее. Какъ возростить ее? Я для себя знаю, чтó мнѣ нужно: въ чистотѣ блюсти свое животное, въ смиреніи свое человѣческое, и въ любви свое божеское. Чтó нужно для соблюденія чистоты — лишенія, всякаго рода лишенія; для смиренія? — униженія, для любви — враждебность людей. Гдѣ же и какъ я соблюду свою чистоту безъ лишеній, смиреніе безъ униженія и любовь безъ враждебности. (И если любите любящихъ васъ... любите ненавидящихъ).5 Мое горе подходить подъ униженіе и враждебность, и эти мысли оживили меня. Ваше горе какъ будто не подходитъ; но по моему подходить: оно лишеніе, оно страданіе — то самое, чтó нужно для роста вашей души, смотрите такъ на него. И помните, что душа ваша, ростъ ея нуженъ, нужнѣе всего въ мірѣ, нуженъ здѣсь и тамъ. Я говорю нужнѣе всего, п[отому] ч[то] она божеская и нужнѣе всего для васъ, т[акъ] ч[то] только черезъ нее, возращая ее, вы можете служить Богу и вѣрно, несомнѣнно знать, что исполняете его волю.