* 895.
1910 г. Июля 16. Я. П.
Чувствую себя хорошо, милый друг. Немного слабее обыкновенного, но действительно оч[ень] хорошо. Работал приятно над корректурами.1 Потом беседовал с вчерашним америк[анцем]2 и еще с оч[ень] милым Вятск[им] учителем,3 к[отор]ого направил к вам не я. Он мне оч[ень] понравился, и он и его жена, по его контрасту с амер[иканцем]. Я говорил с тем и другим о религиозных вопросах. И насколько искреннее наш русский простой человек.
С[офья] А[ндреевна] уехала, как было решено, с Таней в Тулу.4 Как мне жаловаться, имея таких друзей, как вы и Галя, и таких дочерей, как Т[аня] и С[аша]. По плаксивости своей, слезы выступают сейчас на глаза, думая или, скорее, чувствуя это. Ну, право, когда спокоен, прямо чувствую, что во всем этом больше хорошего, чем дурного, несравненно больше. Смешно даже сравнивать: маленькие неприятности, тревоги, лишения — и сознание приближения к богу.
Нынче с утра мечтал о том, что поеду к вам, если меня пустят, т. е. сама С[офья] А[ндреевна] скажет об этом. Но она торопилась, уезжая, и ничего не сказала, и я нынче не приеду, се qu’est retardé n’est pas perdu.5 До другого раза. Благодарю оч[ень] Лиз[авету] Ив[ановну], что она вспомнила обо мне, и уверен, что место, к[отор]ое она покажет мне, нужное и полезное. Уверен в этом п[отому], ч[то] то, что она сказала Саше о том, что одно средство во всем «любить, любить и любить», мне б[ыло] оч[ень] и дорого и полезно услышать от нее. Поблагодарите ее от меня.
То, что в том, что меня не пустила нынче к вам С[офья] А[ндреевна], было бы что-то унизительное, стыдное, если бы я не знал, что не пускает меня нынче к вам не С[офья] А[ндреевна], а бог. Всё, даже нынешнее письмо ваше, может раздражить ее, привести опять в то ужасное, мучительное, болезненное душевное состояние, именно тем, что она во всем видит хитрые уловки людей, к[отор]ым незачем хитрить.
Скажите Гале, что спасибо ей за письмо6 и что я вполне понимаю ее и что мне более всего больно за вас. Но я недаром верю в вас и люблю вас. — И говорить, что это дурно (я это не вам, а себе говорю). Дурно то, что только больше и больше соединяет с близкими людьми и с тем, во имя чего мы близки!
Посылаю вам письмо японца, оно пустое. Я перечел его и вижу, что можно отвечать на него учтивостью и больше ничего.7
Если ничего не случится и я ничего вам не дам знать, то приезжайте, как обыкновенно.8 До свидания.
Л. Т.
1 Над корректурами книжек «Пути жизни».
2 Американец из штата Небраска (США), магистр права Эдинбургского университета Матью Геринг (Matthew Gering). См. т. 82, письмо № 50, и т. 58, стр. 454 и 455.
3 Гавриил Акинфиевич Комаровских (1862—1921), крестьянин-учитель из Вятской губ. Находился в переписке с Толстым с 1897 г. См. т. 58, стр. 455, и тт. 70, 76 и 81. Г. А. Комаровских приезжал в Ясную Поляну вместе с женою 16 июля и, поговорив с Толстым, в тот же день отправился в Телятинки к Чертковым.
4 С. А. Толстая и T. Л. Сухотина ездили 16 июля в Тулу.
5 [отсроченное еще не потеряно.] См. Записи А. Б. Гольденвейзера, 2, стр. 126.
6 Письмо А. К. Чертковой от 15 июля.
7 Какое письмо имеет в виду Толстой, не установлено.
8 16 июля вечером В. Г. Чертков приезжал в Ясную Поляну.
* 896.
1910 г. Июля 20. Я. П.
Не переставая думаю о вас, милый друг. Благодарен вам за то, что вы помогали и помогаете мне нести получше мое заслуженное мною и нужное моей душе испытание, несмотря на то, что это испытание не менее тяжело для вас. И помогайте, пожалуйста, вам обоим не слабеть и не сделать чего-нибудь такого, в чем раскаемся. Я рад, что понимаю ваше положение, к[отор]ое едва ли не труднее моего. Меня ненавидят за то, что есть, смело скажу, во мне хорошего, обличающего их, но ко мне, и по моим годам, и моему положению, они все — а имя им легион — чувствуют необходимость иметь некоторые égards1 и сдерживаются. Вас же за то высокое, святое, что есть в вас — опять смело скажу — им нечего опасаться, и они не скрывают свою ненависть к добру или скрывают ее под разными выдуманными обвинениями вас. Я это понимаю и больно чувствую за вас. Но будем держаться. Пожалуйста, помогайте мне, а я вам. Собой не похвалюсь. Не могу удерж[ать] недоброго чувства. Надеюсь, пройдет.
Письмо было написано карандашом на вынимающихся листках из Записной книжки во время прогулки в «елочках» (дальняя часть яснополянского парка), куда Толстой любил уединяться. См. Дневник, т. 58, стр. 80. Дата рукой А. П. Сергеенко: «20 июля 1910 г.».