Он бы меня, наверное, убил, если бы не псы из Тени. Он меня возле парадной караулил. И кровища из него так и хлестала… Он был здоровенный, так ведь и псы не маленькие. И очень быстрые. Но тогда темно было и на улице никого. Некому было их видеть. А я убежал и лег в постель. Я знал, что мне никто не поверит…
Я когда еще маленьким тете Нине про Тень говорил, она не верила. То есть знала, что я не вру, и все же не верила. И Катя не верила. Смеялась и называла меня фантазером и врушей. Она умела придумывать всякие слова. И так быстро бегала, что ее никто догнать не мог. Пока ногу не подвернула. А я тогда цветник лапником закрывал, морозы ударили, тропинки в парке заледенели…
Мы в ту зиму несколько раз их лапником накрывали. Цветники. А когда оттепель наступала, лапник убирали. Чтобы цветы под ним не сопрели. Тогда еще Олег Васильевич волновался, как бы цветочная почка в рост не пошла. Она ведь если обмерзнет, так весной уж не цветет. Когда листочки на деревьях или кустах распускаются, это не страшно. Одни отмерзнут, другие распустятся, их Олег Васильевич спящими называл. Это он мне рассказывал, когда Катя пропала. Это, он говорил, как листочки… Одни пропали, другие вырастут…
Я, пока тащил ее через парк на закорках, вовсе не думал, что мы с ней еще встретимся. Думал, бросит она по утрам бегать. А она снова начала и ко мне стала в гости приходить. Зинаида Юрьевна, когда в первый раз увидела ее, ругаться принялась, а потом хвалила даже…
Катя была совсем не похожа на мою жену, которую Зинаида Юрьевна называла хищницей. Но она не была хищницей. Ей просто понравилась моя квартира. То есть не моя, а тети Нины. К тому времени, правда, тетя Нина уже умерла и я жил в ней один. В двух комнатах. А у Вероники было два сына, и она хотела помочь им, позаботиться об их будущем. Но тогда я об этом еще не знал. А потом она помогла мне перебраться в эту комнату, и это было не так уж плохо, потому что Зинаида Юрьевна варила мне иногда рассольник и приглашала смотреть телевизор. И мы смотрели всякие фильмы про дельфинов и слонов…
Иногда мне снятся слоны, крокодилы и зебры. И лошади… Лошади, похожие на тех, которых я видел в Тени. С густыми длинными гривами… Они бродят в высокой траве и совсем не боятся людей. Я тоже не боюсь людей, живущих в Тени. Они всегда добры ко мне. И они вырастили тех трех щенков, которых я им подбросил, когда дядя Володя хотел их утопить…
* * *— Я надеялся, что это сон. Иногда мне снятся очень правдивые сны…
Но теперь я вижу, это не сон. Они схватили меня и не собираются выпускать…
Почему вы держите меня здесь?! Я ведь уже сказал вам все, что знал! Я не могу больше видеть этих стен! Мне душно. Я хочу в парк…
Я не убивал этих двоих. Вы слышите?.. Это сделали псы из Тени. Вы понимаете? Вы можете мне не верить, но их видели Сеня, Щербатый и шофер… этот… новенький. Почему вы не спросите их?..
Я знаю… Это называется найти крайнего. Или найти стрелочника. Может быть, все бы и обошлось, если бы я не сказал им про псов из Тени. Но тетя Нина всегда учила меня говорить правду.
Хоть Ивана вы умнее, Да Иван-то вас честнее, —читала она мне из «Конька-горбунка».
А Олег Васильевич советовал ни в коем случае не говорить про псов из Тени.
Но зачем врать, если их видели три человека? Чего скрывать, они действительно приходят на помощь, когда моя жизнь в опасности. Но… я не могу призвать их. И не могу уйти в Тень, когда мне это вздумается. Я… проваливаюсь в нее, как в сон… Иногда мне кажется, что это и есть сон… Если бы появление псов не оставляло слишком заметных следов, я сумел бы себя убедить, что Тень мне только снится…
Олег Васильевич советовал не ломать над этим голову. Он говорил, что мозг у меня устроен как-то иначе, чем у большинства людей, хотя, может статься, Чернобыль тут ни при чем. А может, и при чем. Интересно было бы посмотреть, какие у тебя будут дети, сказал он как-то, когда мы сидели вечером на одной из скамеек… Их в парке совсем мало осталось. Я ведь после работы не иду сразу домой — что мне там делать? И Олег Васильевич часто приходил побродить сюда после работы. Иногда с женой. Тогда я не подходил к нему. А иногда один, и тогда мы болтали о том о сем…
Я как-то сказал, чтобы он не задерживался здесь дотемна. А когда он спросил почему, рассказал о тех парнях, которые спихнули меня в прорубь для моржей. И потом не пускали выбраться на берег. Я не хотел говорить ему о пришедших мне на помощь псах, оно как-то само вырвалось. И он мне поверил. Оказывается, он уже слышал от кого-то историю о трех растерзанных маньяком парнях, найденных позапрошлой зимой на берегу пруда. Но это был не маньяк. Это были те самые псы, о которых тетя Нина не велела рассказывать. Хотя сама в них не верила.