Я не замечаю, как на моём подносе не оказывается ни крошки, после чего ещё минуту сижу, всматриваясь в друзей, словно пытаясь понять, о чём же они говорят, но, так и не выяснив сути, встаю из-за стола.
— Хочу разобраться с дневником, — бросаю я, когда они замолкают, заметив, что я встала. — Ещё увидимся.
Я коротко улыбаюсь и беру поднос.
— Ага.
Итани провожает меня взглядом, пока я иду в сторону стола и отношу поднос. Перехватив дневник в другую руку, я плетусь к выходу из столовой. Нужно найти место, чтобы посидеть и подумать. Там, где меня не будут трогать хотя бы какое-то время.
Я возвращаюсь обратно по одинаковым коридорам, думая о том, что же мне делать дальше, и останавливаюсь в загоне. Мой взгляд падает на скамейки у столба, на которых почти никого нет, и я понимаю, что вот оно, то место, где я могу посидеть и подумать. В надежде, что мне не будут мешать, я приближаюсь и сажусь. Вентиляция сверху создаёт приятный ветерок, отчего становится не так жарко. Теперь понятно, почему тут любят почитать или просто так посидеть: здесь так хорошо, что даже не хочется уходить. Отличное место, чтобы побыть одной.
Я сижу так несколько минут, понимая, что ветер уносит все мои мысли, а потом открываю дневник, кладя его на колени, и снова начинаю листать. Ничего. Ни одного пятнышка, ни одной пометки, ни одного слова. Ничего, кроме чистых листов и идеальной бархатной поверхности. Это больше похоже на обычную бесполезную тетрадь, чем на чей-то дневник. И зачем я его взяла с собой? Лучше бы что-нибудь полезное прихватила.
Что мною двигало, когда я решала взять это, если меня отправят в другую группу? О чём я тогда думала? Что пыталась сделать?
А, может быть, я просто взяла это, чтобы начать вести здесь? Как бы начать всё с чистого листа, новую жизнь в новой группе среди псов? Наверное, я просто трачу время, пытаясь его разгадать.
Я шумно вздыхаю, на несколько секунд прикрывая глаза, затем забираюсь на скамейку с ногами, и ложусь на спину вдоль неё, согнув ноги в коленях.
Я так устала от этой неизвестности. Я скоро сойду с ума из-за такого количества вопросов, которые вертятся у меня в голове. Так я не протяну даже до объявления результатов. Да я даже не переживу первую тренировку, вообще не думаю, что из меня что-то получится, ведь моё физическое состояние не такое хорошее, как, например, у Эрика. Он же с первого удара отправит меня в нокаут!
Я медленно открываю глаза, поднося дневник к лицу, приоткрываю рот, переводя взгляд на вентиляцию и с интересом начиная разглядывать потолок, который завораживает меня всё больше и больше. Хотя я не могу понять, почему. Это же обычная вентиляционная шахта: за железной сеткой крутится гигантский железный винт, направляя поток воздуха вниз, отчего мои волосы немного подрагивают.
Снова смотрю на дневник и начинаю лениво его перелистывать. Дохожу до последней страницы — их шорох меня усыпляет — и начинаю возвращаться обратно. Хочется спать. Мне так лень шевелиться, что я бы с радостью заснула прямо тут, да боюсь, что какому-нибудь идиоту приспичит надо мной подшутить.
Я возвращаюсь к началу дневника и вдруг замечаю в нижнем левом углу на внутренней стороне обложки небольшую надпись. «Лизбет». Откуда она взялась? Я не помню, чтобы видела это, когда просматривала дневник пару минут назад. Или, может быть, я просто не заметила?
Провожу пальцем по чёрным буквам, но они не исчезают. Я задумчиво хмурюсь, думая, могла ли я это не заметить. Интересно, это мой почерк? Я даже не знаю, как пишу, и умею ли вообще. Но это значит, что дневник точно мой, в чём я ни капли даже не сомневалась. Но, чёрт возьми, откуда взялась эта надпись?!
Ещё какое-то время я лежу, вглядываясь в чистый лист первой страницы, потом понимаю, что мои руки устали держать его перед глазами, и кладу его на живот, облокотив о колени, а правую руку подложив под голову, чтобы было удобнее.
Шумно вздохнув, я захлопываю дневник и уже начинаю думать, а не сжечь ли его, чтобы не париться так много, но потом снова распахиваю его, и тут происходит то, чего я ожидаю меньше всего. Это настолько неожиданно, что я теряюсь, в ступоре смотря на первую страницу, где ровным красивым почерком написано несколько фраз. Я резко сажусь и взволнованно прикусываю губу — моё сердце настолько сильно начинает биться, что я не могу собраться с мыслями и приняться за чтение. Я прикрываю веки, пару секунд медлю, а потом, когда начинаю соображать, распахиваю ресницы.