- Это мой номер телефона, - прервал его воспоминания своими словами добрый фээсбэшник и протянул ему небольшой лист бумаги, на котором был написан номер телефона, - если ты что вспомнишь по этому, или другому вопросу, ты не стесняйся и звони мне, я же в свою очередь смогу позаботиться о тебе. Полагаю, ты сделаешь правильный выбор и скоро свяжешься со мной. А теперь мой коллега проводит тебя.
После этих слов молодой фээсбэшник встал со своего места и, резко сказав Гектору "Пошли, давай", повёл его вниз на первый этаж. Там они остановились у проходной, где вернув ему телефон, выпустили из здания на улицу.
IX. Вопросы появляются, планы меняются.
Первую минуту Гектор стоял и ещё не мог поверить, что вот так легко и просто вышел из этого дома, без пыток и насилия, но, придя в себя, быстро зашагал отсюда прочь. В его руке всё ещё был зажат листок бумаги с номером телефона "добряка", он развернул его и посмотрел на него. Кроме номера телефона была ещё подпись "Михаил Геннадьевич". "Так вот какой он дядя Миша" - подумал Гектор. Это прозвище он уже не раз слышал среди своих знакомых, потому что именно дядя Миша был главным по ним, национал-социалистам. Гектор смял листок и бросил его в ближайшую на пути урну. Включив телефон, чтобы посмотреть который час, он был сильно удивлён, узнав, что прошло почти пять часов, и на улице был уже вечер. От всего произошедшего у него было много вопросов, и сплошные догадки. "Первое, и самое очевидное, откуда они знали про звонок о покупке краски? Прослушивание всех наших звонков? Второе, они знали всё про поджог алкомаркета, откуда? Кто сливал эту информацию? Третье, откуда те самые фотографии, сделанные мной и Гарри на его фотоаппарат? Гарри сказал, что скинул снимки на флэшку, и у него их не было, у меня тоже, а флэшка отдана была Доктору. Доктор? Неужели Доктор передал фотографии ФСБ или они сами их изъяли у него при обыске? Четвёртое, допрос о поджоге пункта милиции. Откуда они были уверены, что я в курсе исполнителей этой акции? Они знали про мой разговор со Шрусом? Откуда? Сам Шрус им сказал или кто-то из его компании? Белый? Томсон? Рокки? Гост? Ганс? Кто?" Так думал Гектор, и уже не знал, кому можно доверять. Меньше всего он, конечно, подозревал Гарри, потому что его имя фигурировало на допросе, поэтому он решил поделиться с ним всем, что произошло в этот день. Встретившись с Гарри, он поведал ему в точности обо всём, что произошло с ним, и, конечно же, высказал свои предположении о том, что кто-то из упомянутых им людей из движения сливал информацию ФСБ. Гарри явно был ошеломлён таким поворотом событий, и само собой никого не подозревал и сказать, что предпринять в этой ситуации, не мог. Другого и ожидать не приходилось. Больше всего Гектора удручал факт наличия у ФСБ тех фотографий, потому что тут кроме Доктора подозревать некого было, но, как водится, когда его спросили, обыска не было, фотографии он никому не давал, да и вообще разбирайтесь сами, юные максималисты, лучше бы на футбол ходили, да основу слушали. Ничего не прояснив, кроме вреда телефона, решив их выключать на время серьёзных разговоров и даже доставать аккумулятор. Планировавшуюся акцию решили не отменять, потому что к участию в ней должно было быть привлечено ещё три человека для проверки их пригодности, но немного её отложить и лучше подготовиться.
Втянуть в не Гарри предложил ещё двух своих товарищей Пуха и Барни, так же его ровесников. Пух на взгляд Гектора вообще был сомнительным национал-социалистом, скорее просто молодым человеком обычных взглядов, жаждавшим немножко поднять самомнение общению с маргинальной молодёжью и пощекотать нервы радикальными поступками, но под поручительством Гарри решил взять на участие в акции на пробу. Барни же наоборот, чем-то симпатизировал Гектору, несмотря так же на его благополучное детство в богатой семье, с юного возраста, проводил, казалось бы, жизнь в праздности тусовок и дискотек, мимолётным развлечением с девушками. Тем не менее, он был намного умнее своих товарищей, образован и начитан, довольно смел, и даже в какой-т о степени безрассуден, и ещё более честолюбив, чем его друзья, но, в это же, время добр и отзывчив к своим товарищам. Национал-социалистом он стал не из моды или желания быть круче, а по своим личным убеждениям в правоте этого дела, а потому выделялся от своих друзей Гарри, Хрома, Майка и Пуха. С Барни у Гектора быстро завязалась дружба, в отличие от остальных, с которыми он так и остался соратником, товарищем, но не другом.
Третьим же, планировавшимся кандидатом на акцию назначен был Жевел. Его привлёк сам Гектор. Он был его ровесником и в движении находился уже давно. Происходил из интеллигентной семьи врачей, и сам конечно, не смотря на раннее увлечение националистическими идеями, пошёл по стопам родителей учиться в медицинский университет. Как говорится, утром он учился лечить людей, а вечером он их собственноручно калечил на городских улицах и трибунах стадионов. Ходил он в ту же качалку, что и Гектор, вообще, там было много националистов, но так как Жевел тоже решил встать на путь здорового образа жизни, без алкоголя и табака, то стал часто говорить с нашим героем на эти темы. И даже однажды предложил их пропагандировать, путём нанесения на стены городских зданий соответствующих граффити-надписей. Что непременно было замечено Гектором, и в продолжение общения и обсуждения тем радикальной пропаганды здорового и нравственного образа жизни русского народа, он предложил Жевелу совершить нападение на магазин интимных товаров, как явление болезни общества, элемент его деградации, падения моральных устоев и пропаганды распутного образа жизни. Жевел с живостью отозвался на это предложение и изъявил своё ярое желание участвовать в нём. Для нападения был выбран секс-шоп, находившийся рядом с оживлённой улицей, но несколько в стороне от дороги.
Собравшись на контрольную встречу, приняв все меры предосторожности, выключив телефоны, вынув аккумуляторы, приступили к обсуждению. Майк, после рассказа Гарри о допросе Гектора в ФСБ, больше не проявлял желания к радикальной деятельности, поэтому на встречу не пришёл, сказав, что болеет. Гектор понял, что он решил завязать с этим, но открыто Майк, конечно, ничего не говорил, а предпочитал избегать общения, да и Гарри заступался за него, как-никак друг детства. Ну да чёрт с ним, решил Гектор. Акцию назначили через два дня. План действий был схож с нападением на алкомаркет, но так как улица была довольно оживлённой, требовался человек, который будет стоять на стрёме, им был выбран Барни. Для нанесения двух надписей, обличающих моральное падение людей, на стену соседнего дома были определены Хром и Пух. После нанесения надписей уже как обычно требовалось бросить в витрину коктейль Молотова, на что будут задействованы остальные. Однако на следующий день, Гектор решил переиграть этот план, так как людей было много, а доверял он им меньше. Гарри зашёл за ним, и они, чтобы не разбирать телефоны, оставили их у Гектора, а сами вышли во двор, поговорить. Там Гектор сказал, что он и Гарри участвовать не будут в планируемой акции, так как подозревал себя и его в том, что они являлись объектами наблюдения со стороны ФСБ, а потому зажигательную смесь кинет один Жевел. Гарри для алиби уедет на дачу, а Гектор в другой город на концерт. Приехать они были должны на следующий день после акции, и встретиться в условном месте. На том и разошлись, а вечером Гектор уехал на концерт, не взяв с собой телефон, так как что-то уже плохо ему доверял. И соответственно, о том, как прошла акция, узнал уже только на следующий день вечером, приехав с концерта, после которого и произошло его судьбоносное знакомство с Эриком, но до того, как журналы попали ему в руки.
X. Нерадостные вести и порыв мести.
Тёплый летний вечер встречал Гектора в родном городе. Он, выйдя из электрички, бодро зашагал в направлении своего дома. Был вечер субботы, а потому на улице часто попадались пьяные компании молодых людей и девушек, типичная картина провинциального российского уикенда, начинавшаяся вечером пятницы и заканчивавшаяся утром понедельника. Соответственно, Гектор прибыл в самый разгар праздника, а потому часто ловил удивлённые взгляды, ввиду своей бороды, разумеется, не модной у среднестатистической пьяной компании, как всегда исполненной небывалой смелостью, но драка с пьяным быдлом в его планы не входила. Он спешил домой, чтобы связаться с Гарри и остальными и узнать, как прошла пятничная акция, а потому уже довольно скоро добрался до своего двора. Летом он ему даже нравился иногда, так как в нём было много деревьев, и он утопал в зелени, листва скрывала все его недостатки. В основном, конечно, он испытывал к нему отвращение: поломанные качели, горки, кучи мусора, пустых бутылок, окурков, и рассадники этого всего уродства – вечно пьяные местные жители на лавках у подъездов. Особенно шумной и отвратной была лавка у его подъезда, днём на ней сидели старушки, перемывавшие кости всем входившим и выходившим из подъезда, а вечером на ней заседала молодёжь этого же подъезда, пившая пиво, водку, коктейли, кушавшая семечки, курившая и плевавшая себе под ноги. Всех их Гектор, разумеется, презирал за их омерзительное поведение и никогда ни с кем не здоровался. Временами он даже конфликтовал, с некоторыми особо уважаемыми жильцами этого подъезда, позволявшими себе мочиться, не заходя в туалет своей квартиры, а прямо в подъезде, часто и блевавшие в нём и даже иногда бывало, что проводили в нём акты дефекации. Они курили в подъезде, и от этого сильно пахло табачным дымом в квартирах. Конечно, Гектор был терпелив, но как любой воспитанный и порядочный человек, не безгранично, а потому иногда он давал волю эмоциям охватывавшим его. Так, когда он увидел, как один из жильцов мочится у мусоропровода на его этаже, то без зазрения совести подскочил к нему сзади и со всей силы врезал кулаком в затылок. Тот сразу же, подобно мешку с мукой, рухнул в лужу собственного производства и жалобно застонал, не успев даже убрать в штаны орган, производивший этот акт мочеиспускания. На шум и стон сбежались его друзья, Гектор принял боевую стойку, но после словесной перепалки, они решили уйти, пообещав так больше не делать. Другой случай произошёл с не менее уважаемым жильцом этого подъезда, порядочным семьянином и отцом трёх детей, жившим напротив квартиры Гектора. Многодетный отец, в тот вечер, приняв хорошую долю алкоголя, стоял и курил напротив квартиры нашего героя, а тот, возвращаясь с учёбы, заметил это и сделал ему замечание. Примерный семьянин ответил отказом, причём грубо и с нецензурной бранью, за что и был спущен с лестницы, чудом отделавшись синяками и ушибами, но отныне решив курить на улице.