Я воспринимаю все одновременно. Я воспринимаю все со всех сторон, я — часть этих кишащих миллиардов, окруживших меня. Я существую во всех людях, и все люди существуют во мне. Я воспринимаю всю человеческую историю, все прошлое и настоящее как единый момент.
Если я просто напрягаюсь, то начинаю видеть дальше и дальше в прошлое. Сейчас я продвигаюсь сквозь странные искривления и углы. Углов и искривлений вокруг становится все больше и больше. Через искривления я понимаю очень многое. Оказывается, есть ИСКРИВЛЕННОЕ время и есть УГОЛЬНОЕ время. И существа, которые находятся во времени углов, не могут попасть в искривленное время. Это очень странно.
Я продолжаю двигаться назад. Человек исчез с Земли. Огромные рептилии ползают под гигантскими хвощами и плавают в мерзких черных болотах. Теперь исчезли и рептилии. Животных на Земле тоже не осталось, только под водой я отчетливо вижу, как среди гниющих водорослей медленно движутся громадные темные формы. И эти формы постепенно становятся все проще и проще. Теперь это уже отдельные клетки. А сейчас повсюду вокруг меня только углы; это странные углы, каких не бывает на Земле. Мне очень страшно. Здесь бездна, о которой человек никогда не предполагал!
Я вздрогнул. Чалмерс встал на ноги и начал беспомощно жестикулировать руками.
— Я прохожу через неземные углы, я приближаюсь… о! к сжигающей ужасом бездне.
— Чалмерс! — закричал я. — Ты хочешь, чтобы я вмешался?
Он быстро поднес правую руку к лицу, как будто хотел закрыться от страшного зрелища, которое словами передать было невозможно.
— Пока еще нет! — прохрипел он. — Я пойду дальше. Я должен знать… что лежит… за пределами…
Холодный пот заструился по его лицу, плечи начали судорожно подергиваться.
— За пределами жизни есть… — его лицо вдруг посерело от ужаса, — ТВАРИ, которых я еще не могу различить. И они медленно движутся через углы. У них нет тел, но они непрерывно ползут сквозь самые разные углы.
И только тогда я ощутил в комнате запах. Он был отвратителен. Эта страшная, неописуемая вонь казалась настолько тошнотворной, что я едва мог вынести ее. Я быстро подошел к окну и распахнул его настежь. Когда же я вернулся к Чалмерсу и заглянул в его глаза, то чуть не потерял сознание от страха — ужас, застывший в его взгляде, говорил лучше всяких слов.
— Мне кажется, они учуяли меня! — отчаянно заорал он. — Они медленно поворачивают в мою сторону.
Чалмерс сильно задрожал. Несколько секунд он беспомощно царапал руками воздух, потом ноги у него, подкосились и он упал лицом вниз, застонал, и на губах его выступила пена.
Я молча наблюдал за ним. Чалмерс, содрогаясь, полз по полу. Это был уже не человек. Он оскалил зубы, и из уголков рта закапала густая слюна.
— Чалмерс! — закричал я. — Чалмерс, прекрати! Прекрати это немедленно, ты слышишь?
Как будто в ответ на мой призыв он стал издавать какие-то нечленораздельные, грубые и отрывистые звуки, которые лучше всего было бы сравнить с лаем собаки, и начал, громко стуча коленями, бегать на четвереньках кругами по комнате. Изловчившись, я нагнулся и схватил его за рукав. В отчаянии я принялся изо всех сил трясти его. Но он повернул голову и укусил меня за запястье. На мгновение мне стало плохо от боли и ужаса, но я не пытался освободить руку, опасаясь, что в припадке ярости он убьет себя.
— Чалмерс, — постарался как можно спокойнее сказать я. — Ты должен прекратить это. Ничто в этой комнате не причинит тебе вреда. Ты понимаешь?
Я продолжал трясти и убеждать его, и постепенно безумие исчезло с лица моего друга. Все еще сильно дрожа, он забрался на скомканный китайский коврик.
Я отнес его на диван и устроил там поудобнее. На лице Чалмерса застыло выражение боли и страха, и я понимал, что он все еще пытается избавиться от жутких впечатлений.
— Виски, — еле слышно прошептал он. — Бутылка в шкафу у окна, верхний ящик слева.
Когда я дал ему бутылку, он с такой силой схватил ее, что костяшки пальцев у него посинели.
— Они почти догнали меня, — скороговоркой выпалил он. — Огромными глотками Чалмерс осушил бутылку, и постепенно здоровый цвет лица вернулся к нему.