«Что Вы думаете о Бервике-на-Твиде? - писал неизвестный. - Как и Вы, он расположен на самой границе. Я полагаю, это не очень грубо с моей стороны? Я вовсе не хочу сказать, что Вы представляете собой пограничный случай. Вы ведь знаете, как я восхищаюсь Вашими романами. Некоторые даже считают их «историями из другого мира». Но я думаю, что Вам лучше придерживаться какого-то одного. Крепко жму Вашу руку,
У. С.»
Уолтер Стритер был очень удивлен и всерьез задумался об авторе открыток. Кто он - мужчина или женщина? Почерк был мужской - деловой, ровный, да и критика больше походила на мужскую. Но, с другой стороны, только женщина могла так обращаться с ним, чтобы он чувствовал одновременно и неуверенность в себе, и лесть поклонницы, Стритер отметил, что любопытство не на шутку разгорается в нем, но вскоре он подавил его, так как был не из тех, кто занимается опытами со своими новыми поклонницами. И все же было странно, что какая-то неизвестная личность столь подробно разбирает его произведения, да еще и оценивает таким образом самого автора. «Из другого мира», надо же! Уолтер перечитал две последние главы своей новой работы. Ну, возможно, они и действительно несколько далеки от жизни. Так что ж тут плохого? Просто он пытался, как и многие другие современные писатели, перенестись в некий туманный мир, где все было бы по-другому. Ну и что из того? Стритер швырнул фотографию Бервика-на-Твиде в камин, согревавший его в этот холодный ноябрьский вечер, и попытался писать. Но слова шли плохо, с трудом преодолевая высочайший барьер суровой самокритики. Проходили дни, и Стритер стал со страхом замечать, что внутри него произошел раскол, будто кто-то завладел его личностью и теперь рвет ее на части. Работы его уже не были однородными. в них явственно обозначились два направления, противоречащие друг другу, и чем сильнее он старался ликвидировать этот диссонанс, тем медленнее шла работа. «Скверно, - подумал он. - Кажется, я совсем зациклился и выбился из колеи. Что за чертовщина?.. Нет, наверное, я все-таки открыл новый источник творчества. Эх, если бы я только смог примирить эти два направления между собой и получить от их слияния пользу, как многие другие художники!..»
На третьей открытке была изображена крошечная приходская церковь в Йорке.
«Я знаю, что Вам нравятся большие соборы, - говорилось в письме. - Уверен, что в Вашем случае это не признак мании величия. Однако иногда и маленькие церкви заслуживают большого внимания. На своем пути на юг я встречаю много церквей. А Вы сейчас заняты работой или подыскиваете новые сюжеты? Еще раз дружески жму Вашу руку. Всяческих Вам благ,
У. С.»
И на самом деле Уолтеру Стритеру нравились большие соборы. Собор Линкольна, например, долгое время был предметом его юношеских фантазий, и он даже писал о нем в своих путевых заметках. Также было правдой и то, что его интересовали главным образом размеры, и он всегда недооценивал простые приходские церкви. Но откуда же У. С. мог знать об этом? И неужели это может быть признаком мании величия? И кто, в конце концов, такой этот самый У. С.?!
Тут первый раз Стритеру пришло в голову, что это были его собственные инициалы. То есть, конечно, он замечал это и раньше, но просто не придавал этому никакого значения. Ведь это были самые обычные инициалы - у Гилберта были такие же, и у Моэма, и у Шекспира… Любой человек мог обладать ими. Однако теперь это совпадение показалось Уолтеру странным, и страшная мысль вдруг пронзила его: «А что если я сам пишу себе эти открытки?.. Ведь подобные случаи бывали, особенно при расщеплении личности у шизофреников». Нет, конечно, он к таким не принадлежал, но все же с ним что-то происходило. Иначе как было объяснить это появившееся в последние дни новое направление, это странное раздвоение в работе, которое теперь уже явно проступало не только в мыслях, но и на бумаге, так что один абзац выходил у него вялым и апатичным, с придаточными предложениями и обилием запятых, а следующий - резкий и колкий, с точками и глаголами-
Стритер снова взглянул на почерк. Он показался ему самым обыкновенным и заурядным - настолько нормальным, словно кто-то специально пытался замаскировать свою оригинальность. Но теперь ему стало казаться, что почерк этот похож на его собственный. Уолтер уже собирался кинуть открытку в огонь, но неожиданно передумал. «Кому-нибудь покажу», - решил он.
Один из его друзей сказал: «Милый мой, здесь же все ясно! Это какая-то ненормальная женщина. Я просто уверен, что это женщина. Она, наверное, влюбилась в тебя и теперь пытается таким Образом привлечь твое внимание. Я бы на это вообще не реагировал. А тебе пора бы уж привыкнуть к тому, что известные люди всегда получают письма от сумасшедших. Но если эти открытки тебя так тревожат, то уничтожай их сразу же, не читая. Обычно такие поклонницы бывают очень настойчивыми, и если она заметит, что ее письма тебя задели, то будет продолжать в том же духе до скончания века».