Пока он так рассуждал, дверь открылась и вошел его посетитель.
- Нельзя скрыться в доме, если гость уже попал в него, - злорадно заметил он. - Вы не забыли, что я был полицейским?
- Был? - в ужасе спросил Уолтер, отодвигаясь от него подальше. - Но вы же и сейчас полицейский.
- Нет, дорогой мой, после этого я успел побывать и в других ролях, - ответил констебль. - Вор, сводник, шантажист, не считая, конечно, убийств. Уж ВЫ-то должны это знать!
Полицейский, или кем он там был на самом деле, начал медленно приближаться к нему, и Уолтер с ужасом оценивал теперь разделяющее их ничтожное расстояние между сервантом и столом, между одним стулом и другим…
- Я вас не понимаю, - дрожащим голосом произнес Стритер. - Почему вы так со мной разговариваете? Ведь я не сделал вам ничего плохого. И никогда раньше вас даже не видел!..
- Неужели? - усмехнулся неизвестный. - Но зато вы много думали обо мне и, - тут он повысил голос почти до крика, - вы писали обо мне! Вы сделали из меня настоящее посмешище, не правда ли? А теперь я сделаю посмешище из вас. Ведь это вы сотворили меня таким невыносимым. А разве это не вред? Вы не подумали, каково живется такому человеку, как я, верно? Вы ни разу даже не попытались встать на мое место. У вас ведь не было ко мне ни капли жалости, да? Ну и у меня к вам жалости не будет!
- Но я же говорю вам, - закричал Уолтер, цепляясь за край стола, - я вас не знаю!
- А я вам говорю, что знаете! Сначала вы сделали со мной все это, а потом решили забыть обо мне?! - голос незнакомца вдруг перешел на визг, в котором звучало какое-то истерическое сочувствие к самому себе. - Вы совсем забыли про Уильяма Стрейнсфорта!
- Уильям Стрейнсфорт?!
- Да. Ваш личный козел отпущения. Вы обрушили на меня все, что только могли. Вы ведь чувствовали себя прекрасно, когда писали обо мне, не правда ли? А теперь я спрашиваю вас, как один У. С. другого, что я, по-вашему, должен делать, если учитывать мой характер и мои наклонности?
- Я… я не знаю, - растерянно пробормотал Уолтер.
- А, так вы не знаете? - ухмыльнулся Стрейнсфорт.
А должны бы знать, ведь вы мне как отец. Ну так что должен сделать Уильям Стрейнсфорт, если он встретит своего папочку в тихом местечке? Своего милого старикашку папочку, который заставил его совершить все эти преступления!
Выпученными от страха глазами Стритер молча смотрел на него.
- Вы не хуже меня знаете, что бы он с ним сделал, - сказал Стрейнсфорт. Потом выражение его лица резко переменилось. - Нет, пожалуй, вы все-таки не знаете, потому что вы, к сожалению, так меня до конца и не поняли. А я не такой уж и страшный, как вам кажется. - Гость замолчал и задумался, и искорка надежды вспыхнула в сердце Уолтера. - Вы ведь просто не давали мне возможности проявить себя хорошим, верно? Ну так я вам дам такую возможность. И это, кстати, еще раз доказывает, что вы меня так и не поняли, как это ни печально.
Уолтер согласно кивнул.
- И еще кое о чем вы позабыли…
- О чем же?
- Я ведь был когда-то ребенком, - тоскливо вздохнул бывший полицейский.
Уолтер не ответил.
- Вы это не отрицаете? - мрачно спросил Уильям Стрейнсфорт. - Хорошо, тогда скажите, какой добродетелью вы меня наградили? Хотя бы одним добрым помыслом? Хоть одной положительной чертой, которая могла бы искупить вашу вину?
- Ну… - промямлил Уолтер. Он чувствовал сильную дрожь.
- Ну говорите, и тогда я вас отпущу.
- А если я не смогу вам ответить? - прошептал Стритер.
- Боюсь, что тогда для вас все очень плохо. Нам ведь придется разобраться с этим; вы понимаете, что я имею в виду? Конечно, вы отняли у меня одну руку, но вторая-то у меня еще осталась! «Однорукий Стрейнсфорт» - так ведь вы меня называли?
Уолтер задыхался
- Я даю вам две минуты, - прошептал Стрейнсфорт.
Оба они посмотрели на часы. Сначала крадущееся движение руки Стрейнсфорта парализовало мысли Уолтера Обезумев от страха, он пристально смотрел в лицо своего героя, в это жестокое, лукавое лицо, которое все время находилось в тени-, будто свет не мог к нему прикоснуться. В отчаянии он пытался отыскать то, что должно было его спасти. Но память, точно сжатый кулак, не хотела выпускать ни одной спасительной мысли.
«Я должен что-нибудь изобрести», - как заклинание твердил про себя Стритер, и вдруг мысли покинули его, и он четко, как на фотографии, увидел последнюю страницу своей книги. Потом, словно в волшебном сне, все страницы одна за другой пронеслись перед ним, и Уолтер понял: то, чего ему так не хватает, то, что он ищет - этого просто нет ни в одной из его книг. Он создавал только зло, и не было в его романах ни одного намека на хорошее.