- Можешь устанавливать.
- А когда будет официальная бумага?
- На днях. Кстати, и отель тоже тебе вернут. Это я тебе обещаю. Ре-сти-ту-ци- я, - произнёс по слогам наёмник.
Он прошёл в бар и осмотрелся, выбирая столик. Курт и Жан-Батист занимали столик в дальнем углу. Немец сидел спиной ко входу и был в своём репертуаре: пил пиво и что-то пытался втолковать Алексу. Лангаротти, зевая от скуки, гонял шары с Борликом.
- А шеф, - увидел он Шеннона. - Надо обязать Гомеза установить новый стол. Здесь никто не умеет играть карамболь.
Не обращая внимания на его слова, Кот выбрал столик неподалеку от Курта и поманил рукой то ли Фредди, то ли Жоржа и попросил у него меню. Официант немедленно поставил передним вазон с бумажными салфетками, перечницу и положил приборы. Шеннон полистал меню и спросил:
- Что вы можете мне порекомендовать?
- К сожалению, сегодня выбор птицы не богат: курятина или индейка, из мяса есть только говядина и козлятина. Могу также предложить рыбу. Гарнир: маниок, рис или фасоль. Соусы...
- Мне, пожалуйста, ветчину, суфле из индейки, кассуле с козлятиной и виски со льдом...
- Хорошо, сэр, но виски у нас, к сожалению, нет.
- А почему здесь это написано? - Шеннон возбуждённо ткнул пальцем в меню. Официант пожал плечами. - Что тогда у вас есть?
- Могу предложить арак или пиво, прямо из холодильника. Есть ещё чери...
- Тогда лучше бутылку холодной сельтерской и чери бренди.
- Да, сэр.
Шеннон был рад, что его товарищи заняты своими делами. Это давало ему возможность немного побыть наедине самим с собой. Он терпеливо дожидался заказанных блюд, потягивая чери. Только сейчас он обратил внимание, как за последние пару дней изменился интерьер бара. Вместо белого пятна над барной стойкой и разбитого зеркала висели репродукции "Водяных лилий" Клода Моне и "Арльские виноградники" ван Гога. Остальные стены украшали различные постеры, в основном на французском языке. Клеёнки на столиках были заменены на бежевые скатерти, а колченогие стулья - на удобные плетёные кресла. У выхода на веранду висело большое зеркало в тяжёлой дубовой раме. Стойка пестрела бутылками с этикетками, коробками конфет и бисквитов. Бокалы, рюмки и даже хрустальные кубки блестели в лучах люстры, сменившей убогую лампочку, было несколько стаканов из толстого стекла, но бутылок нигде не было видно. От прежнего интерьера остался только вентилятор, напоминавший пропеллер. Однако, в отличие от прошлого раза, он теперь едва слышно шелестел, расталкивая воздух. Даже дряхлый музыкальный автомат смотрелся более изящно.
- А, Кот, привет. - Земмлер только сейчас заметил своего командира. - Присоединяйся к нам!
Шеннон отрицательно покачал головой и прикрыл глаза.
- Ну, как хочешь...- буркнул немец. Было слышно, как он неуклюже стал объяснять Алексу, почему так называет своего друга. Вдруг кто-то его тронул за плечо. Это был Лангаротти:
- Тут есть одно дело, - шёпотом произнёс он. - Надо посекретничать.
- Это срочно?
- Да, не очень.
Слушай Жан-Батист, я что-то сегодня замаялся. Извини, дай спокойно пообедать.
- Хорошо, Кот! Я к тебе зайду ближе к ночи...
Шеннон дождался свой заказ и умял его минут за пять. Не ожидая счёта, он бросил две пятисотки на стол и вышел из бара. Говорить ему ни с кем не хотелось...
Лангаротти вломился в номер своего начальника за полночь. Он был настолько возбуждён, что даже не заметил того, что поднял своего командира с постели. Шеннон был страшно недоволен этим вторжением, но не подал виду. В конце концов, он был обязан корсиканцу жизнью.
- Что случилось?
- Извини, Кот. Есть что выпить?
Шеннон достал на четверть полную бутыль с чери:
- Будешь?
- Ага.
Шеннон налил полный стакан и протянул его корсиканцу. Тот осушил его залпом.
- Ну так что случилось?
- Помнишь зал на верху, в котором мы ужинали три дня назад.
- Да!
- Так вот! Вчера он был наглухо закрыт, а сегодня вечером открылся.
- Когда?
- Не помню точно. После того, как ты ушёл...
- И что?
- Там теперь казино с настоящей рулеткой!
- Гомез, конечно, поторопился, но скоро он получит разрешение...
- Он лично нас встречал и усаживал за стол! Даже кредит предоставил в пятьдесят тысяч. Да ещё всем выпивку давал бесплатно...
- Ну и как?
- Курт ещё ничего: остался при своих. А я просадил все наличные!
- И кредит?
- И кредит! Налей ещё!
Шеннон с сомнением посмотрел на корсиканца, потом взял бутыль и налил бокал.
- Мне кажется тебе уже хватит! Вот выпей и иди спать!
- Всё, всё! Я в норме. Я к тебе вообще-то по другому поводу.
- Какому?
- Я сегодня разговорил папашу Вилька. Как ты думаешь, чем он тут занимается?
- Торговлей, может немного контрабандой. А что?
- Знаешь, что он отсюда вывозит? Шкуры диких животных!
- Ну и хорошо. Какой-никакой прибыток.
- Так вот. Расскажу всё по порядку. Борлик привозит сюда порох и пули, но не продаёт их, а даёт в долг туземцам. Те охотятся на дичь и отдают её в качестве оплаты долга. Мясо он отдаёт Гомезу, а шкуры и чучела вывозит в Европу. У него оказывается здесь имеется таксидермическая мастерская. Она расположена в помещениях старого сахарного завода.
- Он был закрыт при Кимбе?
- Нет, ещё до первой мировой войны. Так вот, это только прикрытие!
- Вот как?
- Ага. В ней работает несколько беженцев. Однако там не только набивают чучела, - торжествующе произнёс корсиканец, - но и ремонтируют ружья, набивают патроны, вставляют капсюли в гильзы!
- Как это Кимба просмотрел!
- Ничего он не просмотрел. Он знал об этой мастерской и пользовался услугами папаши Виля, когда ему припекало. Вот! - выдохнул Жан-Батист. Он наклонил бутыль и нацедил себе ещё один бокал чери. - Будь здоров, командир!
-Мне кажется, тебе уже хватит!
- Мгм...
- Иди спать! Я завтра переговорю с Бенъярдом.
4. ГОСПИТАЛЬ
Санди умер пятнадцатого июля, на рассвете. Ночью Шеннона разбудил громкий стук в дверь. Голос настойчиво просил мистера Кейта его впустить.
- Какого чёрта, - выругался Шеннон, вылезая из-под марлевого накомарника. В полумраке комнаты (оконные жалюзи были закрыты плотно закрыты) он натянул на себя трусы и наощупь двинулся к двери. Спросонок он наткнулся на стул и чуть-чуть не упал.
- Кто там?
- Это Жорж, мсье! Звонят из госпиталя...
- Кто?
- Как кто? Доктор из госпиталя! Он срочно требует к телефону какого-то Шеннона, который живёт в Вашем номере...
- Так что случилось?
- Плохо какому-то Шанду Мириону.
Сон сняло, как рукой. Если ночью звонят из госпиталя, значит дела действительно плохи.
- Где телефон?
- Я Вас провожу.
- Подожди, дай одеться.
Шенон плеснул в лицо воды, затем натянул куртку и брюки. Подумав, обулся и, взяв в охапку ремни, решительно вышел в тёмный коридор отеля. У входа стоял Жорж, держа в руке переносную лампу:
- Прошу следовать за мной мистер Кейт, - мягко произнёс он, и неслышно повёл его к регистрационной стойке. В гостинице царила полная тишина.
- Неужели все гражданские так крепко спят, - пробурчал наёмник, привыкший реагировать ночью на каждый шорох.
- Что Вы сказали, мсье, - обернулся Жорж. - Я не расслышал...
- Ничего. веди быстрее,- шепнул Шеннон. Они быстро пошли по коридору и, повернув налево, оказались в фойе. Со стороны бара доносился гул голосов: Шеннон сначала удивился этому, но потом вспомнил, что там установлена рулетка.
- Шеннон!
- Дежурный врач Хуга Мильтадес. Один наш пациент очень плох, он хочет видеть Вас.
- Как его имя?
- Шанд Мирион.
"Это же Санди!" - мелькнуло в голове у Шеннона:
- Ждите, сейчас приеду!
Он вернулся в номер и быстро переоделся. Застегнув ремни, он сунул в кобуру трофейный "макаров". Через несколько минут он уже сидел за рулём "Миневры". Госпиталь располагался в миле от отеля, но, чтобы до него доехать надо было петлять по узким городским улочкам. Шеннон дважды сворачивал не в ту улицу и немного поплутал. Через десять минут он притормозил у главного фасада трёхэтажного каменного здания с ризалитами, построенного в начале века. Когда-то белые стены дополнялись всякими архитектурными изысками: поясками, карнизами и рустами, выполненными красными керамическими кирпичами. В предрассветных сумерках они смотрелись особенно эффектно, создавая впечатление массивности этого здания. Но всего этого Шеннон не заметил. Он взбежал по центральной лестнице и открыл дверь. В нос ему ударил целый букет больничных запахов хлорки, формалина, спирта, пота и чего-то ещё. Шеннон поискал глазами регистратуру. Первое, что ему бросилось в глаза, это полутёмный коридор, набитый больными и увечными. Они сидели и лежали повсюду в самых различных позах. Осторожно переступая через тела, навстречу ему двигалась фигура в белом халате, делая какие-то знаки руками. В этой обстановке командир наёмников несколько растерялся: он не знал, что ему предпринять. "Буду дожидаться этого субъекта", - решил он, глядя на надвигающийся белый силуэт.