«офицерами, служащими по контракту».
Корреспондент английской газеты «Дейли экспресс», побывавший в начале 1976 года в Омане, опубликовал статью «Тайная война в пустыне, которую Англия не может себе позволить проиграть». Статья эта начиналась словами:
«В одном маленьком арабском государстве сражаются и погибают английские солдаты в жестокой войне, о деталях которой редко кто знает на Западе. Их задача: контролировать подступы к жизненно важной иранской нефти и не допустить захвата (!) Омана коммунистами».
Оставим запугивание английских обывателей «угрозой коммунизма» на совести журналиста и хозяев «Дейли экспресс»: народ Омана ведет борьбу против насквозь прогнившего продажного режима, а к султану Кабусу испытывают сегодня все меньше доверия даже те, кто обеспечивает его пребывание у власти. Впрочем, что можно сказать о правителе, который сразу же после получения очередной финансовой подачки от своих благодетелей ухнул шестнадцать \28\ тысяч фунтов стерлингов в одном из лондонских магазинов на… туалетное мыло!
Правда, подачки эти столь солидны и регулярны, что их вполне хватает на оплату и английских наемников. Корреспондент «Дейли экспресс» описывал этих «солдат удачи». Так, один из них, горбоносый долговязый офицер в темно-зеленой форме с красно-зеленым головным убором, бородатый, загорелый, с решительным выражением глаз, по словам журналиста, больше походил на представителя какого-нибудь местного племени. В действительности же это был английский офицер, служащий «по контракту» и сражающийся в жаркой, пыльной пустыне и в скалистых горах Омана.
Поскольку слово «наемник» имеет сегодня далеко не лестное значение, Лондон нашел типично по-английски ханжеский выход — отказался от его употребления в отношении своих подданных, нанявшихся к султану Кабусу. В Омане есть и английские офицеры-советники, и английские военнослужащие, которым начальство предоставило
«долгосрочный отпуск из части», чтобы они могли «приобрести боевой опыт».
Около двухсот английских офицеров, «переведенных» из своих полков в армию Кабуса, занимали в ней в 1976 году командные посты, почти восемьдесят человек возглавляли действовавшие против партизан в горах отряды нерегулярных войск — «фирхат». Именно в этих отрядах сражались наемники, число которых точно установить было невозможно.
Наемники откровенно говорят, что они сражаются в Омане ради денег. Один из них, бывший пилот английских ВВС, некий Дэвид Мэйлин, разоткровенничался перед корреспондентом «Дейли экспресс».
— Это лучшая контора в мире, — говорил он, вытирая слезящиеся глаза своим красно-зеленым головным платком. — По-моему, это занятное местечко. Вряд ли мне хоть раз удалось заснуть за последние пять дней — там, наверху. (Он показал рукой на горы, где остаток его роты был занят поисками исчезнувшего противника.) Все же это лучше, \29\ чем заседать за большим письменным столом из красного дерева в Сидмуте, а как раз этим я занимался прежде, чем попасть сюда. Страхование, инвестирование, маклерство… Я думаю, что все это было «о'кей», но не для меня. Я старался держаться, но на деле меня это не привлекало. А королевским ВВС я уже больше не нужен.
Итак, романтика, приключения как противопоставление обыденности и скуке. Знакомая песня! Почти все наемники, те, что поумнее и похитрее, обычно начинают именно так объяснять причины, приведшие их к позорному ремеслу. Вторая причина (иногда ее называют первой) — антикоммунизм.
Дэвид Мэйлин и в этом отношении не исключение.
— Я ненавижу коммунизм, — говорит он и тут же добавляет: — Кроме того, я думаю, что работа здесь — стоящая. Здесь есть деньги!
Стоп. Деньги. Даже корреспондент «Дейли экспресс» вынужден заметить:
«Словом, мораль моралью, а деньги важнее».
А наемник продолжает откровенничать:
— Я получаю в год шесть с половиной тысяч фунтов стерлингов плюс довольствие. Деньги неплохие.
Итак, «неплохие деньги» и… пустая душа, отсутствие моральных принципов, ибо даже в антикоммунизм мало кто из наемников верит по-настоящему. Это относится и к Мэйлину, который размышляет вслух следующим образом:
— Мне 38 лет. Я хочу только остаться в живых. У меня нет никаких особых стремлений. Я не женат. Два года здесь, два года где-нибудь еще. Это не имеет никакого значения. Султан может решить, что он больше не нуждается в нас. Если он так решит, значит, я должен буду вновь подумать о будущем.