Официантка, по внешности наполовину японка, поставила перед ними тарелки с красным перцем. Они отерли горящие лица влажными, прохладными полотенцами.
— Чармиан когда-нибудь рассказывала тебе свои вашингтонские истории? — спросила Джил Перси. — Отличные, надо сказать, истории.
— Чармиан принадлежит к давно минувшей эпохе в американской истории, — отозвался Конверс. — Мало кто из двадцатипятилетних может претендовать на такое.
— Призраки, — обронил Иэн. — Страна полна призраков.
Джил Перси подхватила палочками перчинку и сжевала не поморщившись.
— Вряд ли Чармиан можно назвать призраком. В этой стране множество призраков, но они реальны.
— Везде, где есть масса несчастных, умирающих молодыми, — сказал Конверс, вытирая руки прохладным полотенцем, — будет и масса призраков.
— В нашей деревне был один такой поганый призрак, — сказал Иэн Перси. — Из тех, которых они называют ма. Он жил под баньяном и появлялся в часы сиесты, чтобы пугать детишек.
— После войны, — сказал Конверс, — летчики будут летать над долиной Ядранга и разбрасывать комиксы и сэндвичи для всех призраков американских солдат. А то американским ма тут скучно.
Иэн, оставив без внимания еду, принялся за вторую бутылку пива.
— Маловато ты тут просидел, чтобы так говорить, — заметил он Конверсу.
Конверс положил палочки на край тарелки.
— А я считаю, что могу говорить что вздумается. Я был на передовой. Был на войне. — Он повернулся к Джил, которая с укором смотрела на Иэна. — Разве не так, Джил? Я был на поле боя.
— Я была там, — ответила она. — И видела тебя, приятель.
— Мы были на войне, Джил и я, — объявил Иэну Конверс. — И что мы там делали, Джил?
— Плакали, — ответила Джил.
— Плакали, — с нажимом сказал Конверс, — вот так-то. Мы лили слезы над поруганными человеческими чувствами и можем теперь говорить все, что думаем.
И Конверс, и Джил ездили наблюдать за вторжением в Камбоджу, и то, что они там увидели, заставило их плакать. Но Конверс лил слезы не над поруганными человеческими чувствами.
— Ты забавный парень, — сказал Иэн. — Но вообще-то, тебе здесь не место.
Официантка, безмятежная за фарфоровой улыбкой, поставила перед ними чашки с рыбой и рисом. В зал вошла группа американских репортеров, сопровождаемых четырьмя филиппинскими рок-музыкантами, стриженными под пачуко[18]. Чем больше пили сакэ торговцы «хондами» и их подружки-японки, тем веселее они шумели.
— Я хочу сказать, — продолжал Иэн, — что люблю эту страну. Для меня она не какая-нибудь поганая дыра. Я состарился здесь, парень. Теперь, когда приходится уезжать, я только и думаю, что об ублюдках вроде тебя в таких вот местах.
— Иногда, — сказала Джил, — ты ведешь себя так, словно открыл эту страну.
— Это шайка извращенцев, — не успокаивался Иэн. — Вы шайка извращенцев. Почему вы не отправитесь в другую страну смотреть, как она погибает? В Бангладеш масса жертв наводнения. Почему не поехать туда?
— Сейчас там сухой сезон, — ответил Конверс.
Мальчишка лет восьми ввел с улицы солдата-вьетнамца в темных очках и с белой палкой; они переходили от столика к столику, предлагая сайгонскую «Геральд». Американские репортеры, сидевшие развалясь за своим столиком позади Конверса, наблюдали за ними.
— Послушай, — говорил один из репортеров, — он видит не хуже тебя. Парень ходит с шестью разными поводырями. Он нанимает мальчишек на рынке.
— Да ну? — удивился другой. — Я думал, он слепой.
— Он каждый день получает чистый аэрвишный комбез. А даже в АРВ не берут слепых.
Когда солдат с мальчиком подошли к ним, Конверс и Иэн купили по газете и не глядя отложили в сторону.
— Я сегодня встретил даму, которая считает, что здесь властвует дьявол, — сказал Конверс.
— Не будь таким недоверчивым, — сказал Иэн. — Я бы на твоем месте проверил — а вдруг и правда.
Джил незаметно разглядывала американских репортеров.
— Эти должны знать, — кивнула она на их столик. — Можем спросить у них.
Конверс обернулся, чтобы взглянуть на репортеров; они были дочерна загорелы, с внушительными мексиканскими усами и ловко орудовали палочками.
— Их это не интересует, — сказал он. — Дьявол реален для индейцев, а для этих ребят он всего лишь очередной косоглазый монах.
Они покончили с рыбой и рисом и заказали еще «Тридцать третьего» пива. Официантка принесла им арахис, в котором ползали крохотные насекомые, похожие на паучков.
18