— Потом, — сказал он девушке.
Она сползла вниз и коснулась ремня на его брюках.
— Нет, — повторил он. — Не сейчас. Позже.
Выражение на ее лице было похоже на улыбку, но это не было улыбкой.
— Нет трахаться?
— Нет трахаться, — подтвердил Конверс.
Она высморкалась, зажав пальцем одну ноздрю. На мгновение Конверсу показалось, что она хочет высморкаться на него. Наверно, есть у них такая привычка. Правда, ему еще не доводилось видеть такого. Она наклонилась, подобрала большую часть подушек и посмотрела ему в глаза. Он достал бумажник и дал ей двести пиастров.
— Еще зеленых, — сказала она.
— Нет, — отмахнулся Конверс.
— Да! — крикнула она с сильным вьетнамским акцентом.
Некоторые называли вьетнамский язык красивым. Конверс так не считал. Он кивком указал ей на дверь.
Не сводя с него неулыбчивых глаз, она принялась собирать оставшиеся подушки. Конверс чувствовал себя не слишком уютно под этим взглядом.
— Трахаться с мальчиком?
Конверс поднял последнюю подушку и протянул ей.
— Дидди мао, — сказал он. «Вали отсюда». Прежде он никогда не позволял себе так говорить с вьетнамцами.
Он оставался в номере сколько мог, ожидая, что Рэй все-таки придет. Но около шести его терпение лопнуло. Он прихватил сумку, спустился вниз и нашел хозяина гостиницы, который хлебал суп под фотографией Чан Кайши на стене. Девушка с встревоженным лицом стояла рядом. Когда Конверс сходил по ступенькам, она затараторила по-вьетнамски, указывая на него. Хозяин поднял руку, веля ей замолчать, и продолжал есть.
— Вы трахнулись? — спросил он между двумя ложками.
— Нет, — ответил Конверс.
— Уверены?
— Уверен, — сказал Конверс. — С этим я не ошибаюсь.
— Вы знаете Рэя? — спросил китаец.
Конверс кивнул.
— Рэй в матросском клубе, в буфете. Знаете, где матросский клуб?
— Найду.
Он той же дорогой вернулся по мокрым улицам на базу. Охрана пропустила его, проверив аккредитацию, и он устало направился в сторону гавани. Дождь прекратился, но появились тучи москитов, и никакого на этот раз попутного джипа. В преддверии ночи часовые проверяли прожекторы, установленные по периметру базы. Над верхушками деревьев по ту сторону колючей проволоки висели небольшие патрульные вертолеты.
Часть базы вокруг старой крепости была привлекательнее остальной территории: королевские пальмы, баньяны, дорожки, посыпанные галькой и раковинами, которые пересекали тенистые лужайки. Здесь располагался клуб для срочников: матросы и береговая обслуга сидели в сумерках на улице за кружкой пива, а внутри, включенный на полную громкость, музыкальный автомат играл Джонни Кэша. Был здесь и кинозал, где крутили «Настоящую выдержку»[30], и фанерная часовня, вокруг которой на лужайке разбрызгивали воду поливочные фонтанчики. На каждом висело предупреждение на английском и вьетнамском: «НЕ ПИТЬ».
Клуб занимал одно крыло старых казарм, в которых когда-то размещался Французский Иностранный легион. Конверс нашел буфет — большой, симпатичный и почти пустой, — купил порцию джина с тоником на остатки оккупационных денег. Хикса не было видно.
Он прождал в буфете, пока окончательно не стемнело, потом с трудом поднял сумку и вышел поискать Хикса за столиками позади клуба. Рука и плечо уже онемели от сумки, словно съеденные проказой, и он шел в ночной духоте, ожидая, что в любой момент какой-нибудь встречный поморщится от ее вони или жуткого вида. Но это его не пугало, слишком он устал.
Когда спустилась ночь, Хикс, прикончив вторую бутылку пива, посмотрел вниз и заметил в маленьком садике Конверса. Он включил настольную лампу, и Конверс поднял голову.
Конверс медленно поднялся на веранду, волоча по ступенькам огромную старомодную сумку. Войдя, он бросил ее на пол и тяжело опустился на бамбуковый стул.
— Целую вечность таскал ее, — сказал он.
Протянул руку, взял карманного формата томик Ницше, который Хикс отложил на стоящий рядом свободный стул, и с легким презрением повертел, разглядывая обложку.
— Все еще интересуешься?
— Конечно, — ответил Хикс.
Конверс рассмеялся. Видно было, что он измучен и на взводе, в глазах — страдальческое выражение, вызванное хмелем, лихорадкой и страхом.
— О господи! — сказал он. — Вещь и впрямь пикантная!
30