Гостиница «Колиньи», в которой жил Конверс, находилась сразу за цветочным рынком, и самые неугомонные из постояльцев каждое утро мчались вниз по лестнице покупать ветки цезальпинии и свежие розы, чтобы украсить свою комнату. Голландский корреспондент из соседнего с Конверсом номера делал это регулярно. Этот чокнутый голландец до того любил цветы, что однажды вплел бархатцы в свои длинные золотистые волосы. Как-то раз уличные ковбои в шутку бросили в него ручную гранату с невыдернутой чекой. Цветы делали его похожим на неудачника.
Конверс вошел в небольшой темный холл, и мадам Коллетти, patronesse[8], молодая, утонченно красивая вьетнамка, встретила его подозрительным и ненавидящим взглядом. Так она встречала каждого постояльца.
Конверс предпочитал иметь дело с самим месье, хотя понимал, что в неприязненном отношении мадам к нему нет ничего личного. Неторопливо проходя мимо конторки, он отрывисто буркнул: «Bon soir»[9]. Сестры-монахини приучили мадам презирать тех, кто коверкал сей изысканный язык. Она взглянула на него с недоумением, которое граничило с ужасом.
— Bon soir, — ответила она, словно его бурчание походило на человеческую речь.
Конверс арендовал у мадам и месье железный сейф, где держал свои чеки, заметки и такие вещи, как комиксы «Зап» и книги Сент-Экзюпери. Чувствуя спиной внимательный взгляд хозяйки, он затолкал сумку в сейф. Были в Сайгоне дельцы, которые платили индийцам-менялам, чтобы те хранили контрабандный товар в своих сейфах, не более надежных, чем все остальное в этой стране. Но Конверс побоялся иметь дело с индийцами-менялами; он решил рискнуть и оставить сумку в хлипком сейфе гостиницы. Непросто было затолкать ее туда, но получилось.
Когда он обернулся, мадам пристально смотрела на закрытую дверцу сейфа. Он прошел мимо нее в крохотный бар, примыкавший к холлу; она последовала за ним, чтобы продать ему бутылку спрайта, украденного на армейской базе, из холодильника, украденного там же.
— Beaucoup de travail demain[10], — сказал Конверс, делая вид, что он просто горит на работе.
Мадам состроила гримасу.
Всегда-то она реагирует на твои слова по-разному, подумал Конверс. И каждый раз не знаешь, чего ждать, сплошные неприятные сюрпризы.
Ранней весной Конверс уезжал в дельту Меконга, и на время его отсутствия мадам сдала шестнадцатый номер другому. Новый постоялец явно не терпел ящериц и имел привычку давить их. Вернувшись, Конверс увидел множество раздавленных ящериц на стенах и плитках пола. Конверсу стало не по себе. Как и большинство, он был совершенно не против домашних ящериц. Они уничтожали насекомых и очень забавно выглядели, когда обкуришься.
Горничные сделали несколько слабых попыток стереть следы бойни, но по-прежнему кое-где виднелись пятна и останки скелетов крохотных динозавров, и призрак убийства не покидал комнату.
Кто бы он ни был, тот человек, он часами топал по грязному гостиничному номеру с серыми стенами и бил ящериц олеографией Лурдской Богоматери, что стояла в рамке на ночном столике.
Конверс присел к письменному столу и, отхлебывая спрайт, смотрел на пятна от раздавленных ящериц. Его, пожалуй, не интересовало, почему тот тип занимался этим. Вряд ли из удовольствия. Может, он думал, что они кусаются. А может, их шорох будил его по ночам. А еще этот тип прилежно бил каждую опустошенную бутылку, так что коридорные не могли сбыть их на черном рынке.
Такой вот экстраверт.
На столе рядом стоял термос с холодной водой. Предполагалось, что вода кипяченая, но Конверс точно знал, что портье налил воду из-под крана. Каждый день Конверс выливал ее в слив душевой. Каждый день портье приносил свежую. Из-под крана. С каждым днем Конверсу становилось все более неловко, что он ее не пьет.
Настоящий либерал, ага. В конце концов он не выдержит, уступит. В один прекрасный день, наверно, почувствует, что просто обязан выпить ее.
Термос был настоящий вьетнамский, и Конверс задумал прихватить его с собой, когда съедет отсюда. На боку термоса красовалась яркая картинка, изображавшая летучую мышь с распростертыми крыльями; поперек ее груди шла надпись — логотип фирмы — «Удача».
Прихватив термос, он прошел в ванную комнату. Закрыл дверь, пустил холодный душ и опрокинул термос над сливом.