— Последнее, — соглашается Элис, наклоняясь вперед и пристально глядя на меня.
Я шепчу очень тихо, чтобы не услышал водитель:
— Я — ценная фигура в этой игре, да?
— Не просто ценная — незаменимая.
Дорога Тил
Мы шаг за шагом поднимаемся вверх и удаляемся от зала с мертвыми кобольдами, люка и скрывшейся в нем Койл. Боже, у меня сейчас мозг взорвется. Надо отвлечься от мыслей о капитане, ее сестрах и орбитальном командовании.
Подумаю-ка я лучше о кобольдах. Зачем они копают? Может, просто потому, что это их предназначение. Как термиты уничтожают все на своем пути, так и кобольды не успокоятся, пока не превратят штольню в каменную труху.
Мы сворачиваем то влево, то вправо, но неизменно движемся вверх. Проходит около часа, и тут мы замечаем на металлическом потолке и стенах отблески света.
— Это же Мишлен! И Ними! — орет Диджей.
Несмотря на тесноту коридора, мы сбиваемся в кучу и светим друг другу в лицо фонариками. Наши друзья выглядят так, словно их пропустили через мясорубку: от гермоскафов остались одни лохмотья, шлемы пробиты, экраны оторваны. Мишлен прижимает к груди сломанную руку.
Акерли пытается помочь ему, но Мишлен шарахается в сторону и закатывает глаза как испуганная лошадь.
— Где остальные? — спрашиваю я.
Мишлен описывает круг уцелевшей рукой — вверх, вниз, по сторонам — и говорит:
— Дерьмо падало с такой высоты, что мы его даже не учуяли.
— Не приставай к нему, — кривится Ними, — спрашивай лучше меня, пока я соображаю.
— Как жаль, что я не соображаю… — затягивает Мишлен.
Ними мягко прикрывает другу рот ладонью, Мишлен сползает по стенке и опускает голову.
— Расскажи про Койл, — прошу я.
— Перед смертью этот корейский генерал, Квак, дал ей последние указания. Я думаю, затем они все сюда и пришли.
— Долбаные генералы, — бормочет Мишлен.
— Какие указания?
— У сестер в рюкзаках до хрена кассет с отработанной материей. Видать, на Земле решили, что эта шахта должна взлететь на воздух. Так мне кажется. И Бойцовому Петуху… то есть подполковнику Русту тоже. Поэтому Койл и напала на форов. У несчастных ублюдков не было ни единого шанса.
— Сестры убили их всех?
— Попытались, но некоторые улизнули.
— А что с Тил? Фермерской женушкой?
Ними качает головой.
— Мы с Мишленом вырвались оттуда, и Бойцовый Петух, наверное, тоже. Но самый ужас в другом: внизу разгуливают какие-то существа! Похожи на клубки из соломинок, но бегают очень шустро.
— Мы их тоже видели. Это кобольды, — объясняет Бром.
— Они заполонили весь туннель, как раз когда Койл поставила форов к стенке — казнила их, чувак! Садистка чертова…
— Койл вроде как приказ такой получила, — вклинивается Мишлен, — но выражение лица у нее было охренеть какое странное…
— И де Гузман, значит, со своей «газонокосилкой»… — Ними пытается сглотнуть, но у него ничего не выходит.
Он поглаживает шею рукой, словно пытаясь протолкнуть слюну вниз. Чудо, что Ними вообще в состоянии говорить.
— А потом нас снова затолкали в большой зал, и туда нагрянули эти странные существа из соломинок, стекались буквально со всех сторон, клянусь, это правда…
— Чистая правда, — поддакивает Мишлен, поднимая глаза.
— Сестры убрали «газонокосилку» и повели нас в другой коридор, в котором полно огромных сверкающих кристаллов, и начали минировать его, вытаскивали взрывчатку из рюкзаков как герл-скауты печенье… И тут кристаллы как почернеют! Стены будто превратились в черное стекло, и на них выросли шипы. И эти шипы схватили Магсайсай и Сенизу, порвали им гермоскафы и… боже мой!
— Помогите встать, — просит Мишлен.
— Они обе стали черными и блестящими, как статуи, — заканчивает Ними.
Диджей переглядывается со мной, и мы поднимаем Мишлена на ноги.
— Проклятие медузы. — Я жалею о своих словах, едва они успевают сорваться с языка.
У Акерли и Брома такой вид, словно они готовы бежать куда глаза глядят.
— Мы не видели, чем все кончилось, — говорит Ними, — но шипы намертво пригвоздили сестер к стенам…
— Твердые и блестящие, а внутри светлячки! — подхватывает Мишлен. — Они типа так защищаются!
— Кто защищается? От кого? — недоумевает Бром.
Пора вернуться к насущным проблемам.
— Где они сейчас? — спрашиваю я.
— До всей этой неразберихи Койл собиралась спуститься в самый низ шахты. Старик фор назвал это место Церковью. Сестры пытали его. Он отказывался говорить, но Рейф…
Мишлен в ужасе закатывает глаза и со всей дури молотит здоровой рукой о стену, того и гляди заработает второй перелом.