Огромная страна, некогда бывшая монолитом, трещала по швам. Мятеж в Вильнюсе только подтвердил мнение полковника Кутепова, что нужно срочное хирургическое вмешательство, а иначе будет поздно…
Девятнадцатого августа девяносто первого года полковник Кутепов прорвался с докладом к шефу. Положив на стол раскрытую папку, Николай Ильич указал пальцем на машинописный текст:
— Здесь список на двести семьдесят три человека. Я требую, чтобы они были арестованы.
— Прокурор должен подписать ордера на арест, — вяло пробормотал шеф. Он находился в сомнамбулическом состоянии, ожидая команды из Москвы.
— Прокурор ссылается на вашу резолюцию. После нее он выпишет ордера, — глядя перед собой, отчеканил полковник Кутепов.
— Да вы что! — взвился генерал, поняв, что от надоедливого служаки так не избавиться. — Не терпится тридцать седьмой год повторить?
— В этом списке нет ни одного диссидента, — парировал полковник, — или, как сейчас говорят, оппозиционера. В списке лишь преступники, воры в законе, создающие группировки бандитского толка и привлекающие в них сотрудников милиции, прокуратуры, чиновников из госаппарата. И к тому же в списке крупные чины МВД, прокуратуры и власти, замешанные во взятках и преступлениях. Уже началось сращивание преступного капитала с исполнительной властью, пока на ее нижних ступенях. Но это пока. Если сейчас не принять меры, через пару лет мы превратимся в Чикаго двадцатых годов.
— У вас есть доказательства? — спросил генерал.
— Да сколько угодно, а когда с ними начнут работу наши следователи, всплывет еще много нового. Поставьте свою резолюцию, — попросил Кутепов.
— Не время еще, — буркнул генерал. — Не было еще из Москвы приказа на репрессии. — На последнем слове он сделал особое ударение, чтобы подчеркнуть свою лояльность горбачевской идее.
Полковник Кутепов молча вышел из кабинета шефа, понимая, что вирус «перестроевщины» поразил все слои общества: верхи, оглядываясь друг на друга, не хотят править, а низы, чувствуя вседозволенность, хотят крови, хотят все крушить.
— Упустим пару дней, пиши пропало, — бросил в сердцах полковник генеральскому адъютанту, выходя из приемной.
И он оказался прав, уже на следующий день не получавшие никаких приказов войска стали брататься с полупьяными народными массами. А потом как снежный ком покатило, понесло, поехало. Возвращение из Фороса и реанимация политического трупа Горбачева, арест участников ГКЧП, новый руководитель КГБ Бакатин с его безмозгло знаменитой чисткой. Первым из Ленинградского КГБ был уволен полковник Кутепов, многие из «перевертышей» тогда шептались: «Ярый гэкачепист еще легко отделался».
Свое увольнение Николай Ильич переживал не так болезненно, как то, что творилось со страной. Супердержава крошилась на куски, и уже ничто не могло удержать страну от развала. Горбачев был похож на рыбу, выброшенную на сушу: вроде и открывает рот, но ничего не слышно.
Беловежская Пуща поставила заключительную точку в агонии организма, еще недавно носившего гордое название Советский Союз.
Тогда пенсионер Николай Ильич Кутепов ушел из дома, жил на даче в «Жемчужине». Пил в одиночестве и по миниатюрному экрану «Электроники» смотрел «Новости».
В пьяном, воспаленном мозгу чекиста роились мысли одна позорнее другой. «Разрушим до основания а затем… Что затем? Господами решили стать, но уж если пятки в навозе, а из пасти разит перегаром, как из винной бочки… Как ни называй, а жлоба по морде видно… Тысячи лучших чекистов разогнали, верных псов-волкодавов поменяли на сладкоголосых петухов. Ну-ну, они вам защитят страну. Сохранят государственное добро, как же, нее пойдет с молотка». Потом он забылся глубоким пьяным сном.
Утром бывший полковник КГБ проснулся с ясной головой и четким планом действий. Вылив в раковину оставшуюся водку, он подумал со злорадством: «Я вам больше не нужен, ну и х… с вами, сам проживу».
В тот же день, приехав в Питер, он разыскал своего старого друга профессора Мамаева, бывшего агента-нелегала, в свое время успешно работавшего в Швейцарии. Сейчас профессор преподавал политэкономию, живя на полунищенскую зарплату. Кутепов предложил Мамаеву создать фирму, а уж чем она будет заниматься — это его, профессора, дело, ведь он экономист. После недолгих раздумий Матвей Александрович Мамаев остановился на совместном предприятии по монтажу пищевых линий западного производства. Ударили по рукам. Мамаев занялся регистрацией новой фирмы и налаживанием старых швейцарских связей. Кутепов же набрал большую команду из высококлассных специалистов: инженеров-монтажников, инженеров-наладчиков. Ездил по области в поисках заказчиков. Наконец поступил заказ на строительство колбасного цеха и сыроварни. Колесо бизнеса закрутилось. Кроме швейцарских поставщиков продовольственных технологий, в новую фирму вросли две кондитерские фабрики Югославии, у Мамаева там были большие связи. Так появилось новое совместное предприятие «РЮШ» (Россия, Югославия, Швейцария), первоначальной задачей которого было строительство новых или переоборудование старых мясомолочных и кондитерских предприятий в западных областях России.