Кутепов закурил, потом, немного подумав, спросил:
— Глеб, ты сказал, что с этим делом может справиться большой отряд «Вымпела». А наши «каскадеры» справятся с этой операцией?
Глеб тоже закурил, усмехнулся:
— Николай Ильич, я уже сказал — это дело для абсолютных солдат. Как раз для таких, каких мы готовили в «Каскаде», и жаль, что сейчас ни одного из них нет в живых. По крайней мере в любом из них я уверен, как в себе.
Глеб курил и смотрел в окно, он тоже вспоминал Афганистан. Впрочем, почему же только Афганистан — война взяла у него пять лет молодой жизни, рассчитавшись за это пинком под зад. Кольцов усмехнулся. Он стал своего рода маньяком. Война и бродяжничество впитались в его кровь и теперь были для него своего рода наркотиком. Он остался жив, выкрутившись из таких передряг, где не один расстался с жизнью, и имел денег столько, что можно жить безбедно. Казалось бы, что еще надо человеку. Спрячься и живи припеваючи. Ну, хотя бы как Кутепов, чем не жизнь. Нет, надо на эти деньги сколотить команду и снова воевать. Хотя в этой войне вряд ли удастся выжить…
— Слушай, Николай Ильич, — неожиданно прервал свои размышления Глеб. — Ты как, еще не передумал? Может, все-таки со мной, а? Вспомним пустыню Регистан.
— Знаешь что, Каскадер, иди ты к черту, — ответил Кутепов. Было видно, что старому вояке хочется вспомнить молодость. — У меня две дочки. Старшую уже пора выдавать замуж, младшая хочет поступить в Академию художеств. Четверть века, проведенных мною в различных операциях комитета, моя жена понятия не имела, что я там воюю или учу других воевать. Я ей регулярно посылал деньги и письма с рассказами о какой-нибудь грандиозной стройке в недоразвитых странах. Когда я лежал в госпиталях, нашпигованный свинцом, приходилось писать, что подцепил очередную тропическую болячку. Я, приезжая в отпуск, рассказывал ей о прекрасных пляжах, о прозрачной синей воде и голубом небе. В общем, то, что успевал прочесть в рекламных проспектах, когда летел в Союз. Она до сих пор думает, что я чуть ли не миссионером был там. (При этих словах Глеб усмехнулся.) Не смейся, Глеб, это так. И в конце концов, у меня есть свой бизнес. Это хорошо отлаженная система, дающая небольшую, но стабильную прибыль, а мои связи с наемниками и всевозможными оружейно-экспортными конторами — своего рода развлечение, но и здесь я имею доход, и при том неплохой. Да и просто мне уже пора нянчить внуков, а не рыскать по тайге. Знаешь, Глеб, я тебе помогу всем, чем смогу. Но в саму преисподнюю я не полезу. А что ты там устроишь ад кромешный, я ни на минуту не сомневаюсь.
Окончив говорить, Кутепов затянулся полуистлевшей сигаретой, пальцы его нервно подрагивали.
«Да, Николай Ильич состарился. Что четыре года спокойной жизни с ним сделали, — думал Глеб, глядя на друга. — Душа и мысли у него старика. Ладно, помолчу».
В дверь позвонили. Вошел мужчина среднего возраста, шатен с аккуратной прической. Лоб пересекали дугообразные морщины, взгляд слегка настороженный. Опрятно одет в недорогой полушерстяной костюм, который не мог скрыть выправку кадрового военного.
— Добрый день, — Поздоровался вошедший и, слегка замявшись, добавил: — Мне нужен Николай Ильич Кутепов.
— Я вас слушаю, — отозвался полковник.
— Меня прислал генерал Калманов.
— Вот, Глеб, — это тот второй, о котором я говорил, — сказал Кутепов.
Кольцов обратился к гостю:
— Кто вы? Чем раньше занимались? Что можете? И что вам надо?
— Георгий Шлосов, — представился вошедший. — Тринадцать лет на службе в Вооруженных Силах, из них девять лет инструктором общей подготовки в учебных центрах горно-стрелковых частей, сперва в Таджикистане, потом на Кавказе. Последние четыре года — командир разведроты Майкопской бригады.
— Что значит — общая подготовка? — бесцеремонно перебил его Кольцов.
— В общую подготовку входит обучение новобранцев скалолазанию, стрельбе, рукопашному бою, тактике ведения боя в условиях гор, кроме того, оказанию первой медицинской помощи в боевых условиях, — отчеканил Шлосов.
— Почему вы ушли из армии? — спросил Кольцов.
— Я не ушел, меня ушли, — быстро парировал кандидат в наемники.
— Мотивы были, надеюсь, не политические?
— Нет, личного характера.
— Хорошо, с приемами кинжально-десантных операций знакомы?
— Не только знаком, но и владею почти инстинктивно, — выпалил Шлосов. Увидев не совсем уверенные лица, добавил: — Этот комплекс приемов входит в общую подготовку новобранцев, а в разведвзводе выведен в специальный тренаж. Так что за тринадцать лет можно выдрессировать и обезьяну, не то что человека.