На борту корабля к Шеннону подошел Карл Вальденберг, и они наблюдали, как матросы при свете фонаря втягивают лебедкой лодку на палубу.
– Я практически ничего не слышал, – сказал он. – Пока вы не подошли на две сотни метров, а я вслушивался очень пристально. Если только на берегу не будет слишком чуткой охраны, вам наверняка удастся высадиться незаметно, там, куда вы собираетесь. Кстати, куда вы собираетесь? Мне потребуются дополнительные лоции, если предстоит еще идти достаточно далеко.
– Мне кажется, лучше рассказать всем сразу, – сказал Шеннон. – Проведем остаток ночи за брифингом.
До восхода солнца экипаж (за исключением механика, который все еще спал в машинном отделении), семь африканцев и четверо наемников слушали Шеннона в кают-компании, пока он излагал план атаки. Он приготовил и установил проектор со слайдами.
Некоторые из них заснял во время пребывания в Зангаро, на других были изображены нарисованные им самим карты и схемы.
Когда он закончил, духота в салоне стояла невыносимая, усиленная густым сизым табачным дымом, струившимся через открытые иллюминаторы в тягостно душную ночь.
Наконец Вальденберг вздохнул: «Gott in Himmel!»22. И тогда вдруг все заговорили разом. В течение следующего часа Шеннон отвечал на вопросы. Вальденберг потребовал гарантии, что в случае провала операции оставшиеся в живых немедленно вернутся на борт, так, чтобы «Тоскана» задолго до рассвета оказалась достаточно далеко в открытом море. Шеннон заверил его, что так и будет.
– Ведь мы только с ваших слов знаем, что у них нет ни морского флота, ни бронемашин, – переживал Вальденберг.
– Можете на мои слова положиться, – успокаивал Шеннон. – У них действительно ничего этого нет.
– Только от того, что вы этого не увидели...
– Нет у них ничего, – обрезал упрямца Шеннон. – Я часами разговаривал с людьми, которые провели там многие годы. Нет у них ничего из того, что вас так беспокоит.
У шести африканцев вопросов не возникло. Они будут нога в ногу идти за наемником, который их поведет, и верить в то, что тот знает, что делает. Седьмой, «доктор», спросил только, где предполагается находиться ему, и, получив ответ, что должен оставаться на «Тоскане», безропотно согласился.
Четверо наемников задали по несколько чисто технических вопросов, на которые получили столь же профессиональные ответы.
Вернувшись на палубу, африканцы растянулись на своих спальных мешках и мгновенно заснули. Шеннон всегда завидовал их способности засыпать в любом месте, в любое время и при любых обстоятельствах. Доктор вернулся к себе в каюту, и Норбиатто последовал его примеру. Ему надо было скоро заступать на вахту. Вальденберг направился в рубку, и «Тоскана» продолжила путь к своей цели, до которой оставалось всего три дня.
Пятеро наемников ушли на корму позади матросских кубриков и проговорили до позднего утра. Все одобрили план операции и сочли результаты разведки, проведенной Шенноном, вполне благоприятными. При этом они понимали, что в случае, если оборона города или дворца окажется более серьезной, чем предполагается, или произойдут еще какие-либо неожиданные изменения, им придется умереть. Их очень мало, слишком мало для проведения такой серьезной операции, и любые непредвиденные обстоятельства для них могут оказаться смертельными. Обдумав все возможные варианты, они решили, что либо должны завершить операцию в течение двадцати минут, либо немедленно вернуться на «Тоскану», если, конечно, будет кому возвращаться. Они знали также и то, что никто не будет подбирать раненых, и, если кому-нибудь из них попадется на глаза тяжело раненный товарищ, то он сделает для него то единственное, что будет в силах в такую минуту, – поможет уйти из жизни быстро и без мук – во всяком случае, это всегда лучше, чем умирать от ран или томиться в плену. Таковы были правила, по которым жили и выполняли свою задачу наемники, и правилам этим следовали неукоснительно.
Около полудня они разбрелись по своим каютам.
Все проснулись рано утром. Наступил день Девяносто Девятый. Шеннон половину ночи провел с Вальденбергом, не спуская глаз со стрелки небольшого радара, установленного в дальнем углу рубки. Стрелка вращалась по периметру, очерчивая линию побережья.