<p>
Псы, волки и кара небесная</p>
<p>
I. Судья и подсудимая</p>
- Я никуда не поеду!
- Ещё как поедешь. Как миленькая.
Последний чемодан со скрежетом утрамбовался в багажник.
- Что там делать, в этой дыре?!
- Можно подумать, здесь ты жутко занята.
Багажник с грохотом закрылся.
- Здесь у меня друзья!
- Да какие это друзья, они тебя в могилу сведут!
- Мама!
- Я хотела сказать, ты с ними в тюрьму загремишь. Так, что я уже не помогу ничем. Всё, поехали.
Теперь предстояло самое главное.
Но если Марисоль Трастамара де Варгас поставила перед собой цель, ничто не могло поколебать её решимости.
- Нет! Нет! Ни за что!
Если бы прохожие, пересекавшие в этот ранний час тихую улицу Мадрида с элегантными коттеджами, отвлеклись от своей спешки, они увидели бы, как стройная блондинка в двубортном полупальто модного черничного оттенка тащит за руку стройную брюнетку в ярко-бирюзовой куртке и синих ботильонах.
- Мама! Ты мне руку оторвёшь!
- Да тебе всё надо поотрывать! Чтобы дома сидела!
- Я серьёзно!
- И я серьёзно!
- Не пойду! Не хочу!
- Так. Вера. Немедленно прекрати истерику, - Марисоль остановилась и топнула высоким каблуком по асфальту. - С друзьями можешь общаться в интернете. А будешь хорошо себя вести - отпущу разок в гости. Может быть.
- Надо же, в этой дыре есть интернет?
- Это - не дыра. Это хороший благоустроенный посёлок. В трёх часах езды от Мадрида.
- Но как же учёба? - Вера тщетно пыталась высвободиться из крепкой материнской хватки.
- Об учёбе вспомнила? - отдохнувшая Марисоль решила, что толкать удобней, чем тянуть, и подпихнула дочку к машине.
Вера упиралась "шпильками" в асфальт и вдохновенно вопила.
- Ты в универе бываешь раз в год. Какая тебе разница? Переведёшься на заочку.
- Но как же твоя работа? - Вера упёрлась руками в заднюю дверцу, не давая её открыть.
- Представь себе, в этой дыре как раз очень нужен судья, - натренированным движением мать заломила ей руки за спину и в одну секунду впихнула девушку в салон. А в следующую секунду очутилась за рулём и тотчас заблокировала двери.
- Мамочка! Ну пожа-алуйста! - разразилась Вера очередным фонтаном рыданий. По бледным щекам потекли чёрные струи туши, а искажённый гримасой страдания рот обнажал синеватые дёсны.
Но скоро девушка заметила своё отражение в зеркале и поспешила закрыть рот.
Марисоль тоже заметила - и не удержалась от очередного упрёка:
- Видишь, в кого тебя превратили твои замечательные друзья.
- Это был случайный знакомый!
- Такой случайный, что ты прыгнула к нему в койку.
- В машину!
- Ещё лучше.
Вера подозрительно притихла.
Марисоль прислушалась, уловила едва заметные щелчки - и отобрала у неё телефон.
- Я хотела музыку послушать! Правда! - Вера продемонстрировала гарнитуру.
Марисоль вернула ей телефон и завела машину.
Две женщины, такие разные, но одинаково упрямые и независимые, удалялись от уютного белого коттеджа, увитого молодым плющом. Завтра в него въедут новые хозяева. Марисоль уже отдала им ключи.
Больше всего на свете она хотела уберечь свою единственную дочь от непоправимых ошибок. Однажды она уже допустила нечто ужасное: четырнадцатилетняя Вера, пустившаяся во все тяжкие после развода родителей, связалась с каким-то типом, а он оказался живым мертвецом и наградил этой заразой глупенькую девочку, случайно поцарапав в порыве страсти. Хотя в Мадриде зомби давно никого не удивляли, для Марисоль это стало ударом. Тем более что Вера пыталась скрывать симптомы и вовремя не обратилась за помощью. Но втайне Марисоль испытывала облегчение, что дочка хотя бы не забеременела, а краску для волос, тональник в лошадиных дозах, тройную порцию еды и свежий чернозём они уж как-нибудь добудут. Муж Марисоль не разделил оптимизма и перестал общаться с дочерью. Тогда Вера и вовсе перестала себя жалеть. Она с трудом дотянула школу, завела себе все вредные привычки, какие только можно - но и тут изменившийся организм приготовил подвох: ей даже от наркотиков ничего не делалось.
Но если с медициной отношения у Веры резко изменились, то закон оставался един для всех, и Марисоль боялась, что такой образ жизни не уместится даже в самом увесистом уголовном кодексе с комментариями.
Она спасала восемнадцатилетнюю Веру от себя самой. В силу профессионального цинизма убеждённая, что бытие определяет сознание - и никак иначе, Марисоль решила кардинально сменить обстановку и покинуть столицу. Она купила дом в посёлке Календа, даже не влезла в долги, даже новая работа явилась к ней на блюдечке с голубой каёмочкой, даже быстро нашлись покупатели на их старый дом в респектабельном районе, так что траты с лихвой окупились, и осталось ещё на ремонт и всяческие приятные покупки - всё складывалось как нельзя удачнее, словно само Провидение поддерживало женщину в благих намерениях.