Весь день нутро Бьярки грыз какой-то маленький червячок. Ивар снова прогнул его под свою волю. Почему он захотел именно эту девчонку? Потому же, почему ему непременно нравилась та лошадь, которую выбирал Бьярки.
Проклятье!
За Ивара он был готов отдать жизнь, но Ивар же душил его. Почему Бьярки не сопротивлялся? Почему не мог отказать ни в чем, не мог перечить? Боялся? Разве Бьярки боялся кого-то? Разве не он выходил один на один с копьем на вепря? Разве не он первым встречал мечом раскосых сарынов? Разве прятался за чужими спинами в драке?
Бьярки со всей силы дернул попавшуюся под руку ветку и, разломив пополам, с ожесточением зашвырнул в сторону. Вдруг он остановился как вкопанный.
Что это, насмешка судьбы? Прямо ему навстречу плелась злосчастная девчонка. Одна. Босая и простоволосая.
Она тоже увидела юношу и замедлила шаг. Бьярки мрачно усмехнулся и продолжил идти. Она ведь была совсем еще подлетком. Тонкая, ни кровинки в лице. Смоляные волосы, брови, вычерченные углем, и глаза, блестящие и черные, как вороника, странно и зловеще выделялись в белом тумане, окутывавшем хутор. Может, она ведьма? Но он не боялся и ведьм.
Девчонка совсем замерла, не отрывая от юноши испуганного взгляда. Бьярки остановился в нескольких шагах и грубо, с презрением разглядывал ее.
Где же ты потеряла венок? Пустила по реке, гадая на суженого, или оставила под кустом, где миловалась с Иваром? То-то вся рубашка в траве.
Злые, ядовитые мысли застилали разум юноши. Он смотрел на ее губы и шею, жадно ища следы поцелуев. Наверное, она была еще теплая после объятий Ивара. Бьярки вспомнил вес тела девушки в своих руках, и по спине пробежал холодок. Ворот ее сорочки слегка отогнулся с одной стороны, и Бьярки хорошо видел маленькую ямку над ключицей. Она была совсем белая, непозволительно белая по соседству с загорелым лицом. Разглядел ли Ивар этот кусочек или обошел его стороной, когда ласкал ее? А может, желание захлестнуло его сильной и непреодолимой волной, не оставив времени на то, чтобы гладить ее, целовать покрывшуюся мурашками кожу…
В горле у Бьярки пересохло.
Девушка поежилась, словно могла прочесть его думы. Ее взгляд был такой кроткий, что ему захотелось дать ей пощечину. В этот миг он ненавидел девчонку всем сердцем.
Бьярки сглотнул.
– А, это ты, – его голос помимо воли прозвучал хрипло. – Угостила ягодкой моего брата?
Девушка еще больше побледнела, если только это было возможно. Ее брови беззащитно взлетели, и она быстро моргнула несколько раз. Юноше почудилось, что она покачнулась, словно он действительно ударил ее. В лице девушки произошла такая разительная перемена, что к кадыку Бьярки поднялся ком, мешавший сделать вдох.
Она неловко тронулась с места и торопливо, не глядя на него, прошла мимо нетвердыми шагами.
Бьярки растерянно стоял посреди спящей деревни и отчего-то чувствовал себя законченным мерзавцем.
8. Всадник в хорошем плаще
Что-то разбудило Гнеду. Был ли это чужой запах, или она ощутила на себе пристальный взгляд аксамитовых[31] очей? Или присутствие постороннего, напряженное и бдительное, вторглось в ее сон?
Наступила пора сенокоса, и Гнеда спала крепко и глубоко, не помня себя от усталости. Нынче они с Пчелкой были дома первый раз за две седмицы, что провели в поле, и улеглись вопреки обыкновению поздно. Но нечто заставило девушку открыть глаза.
Сначала все вокруг показалось обычным. Из спящего хлева слышались тихие шорохи, у самого уха пищал докучливый комар, рядом тихо посапывала названая сестра, а с лугов доносилось мерное стрекотание козодоя. Гнеда уже начала было поворачиваться на другой бок, собираясь снова уснуть, когда вдруг заметила его. Человек, облаченный во все темное, сперва показавшийся лишь тенью, неподвижно стоял совсем близко. Настолько, что смог быстро протянуть руку в кожаной перчатке, накрыть ладонью рот девушки и подавить зарождавшийся крик. Хватка была сильной, почти болезненной. От резкого запаха мездры[32] подступила дурнота.
Незнакомец склонился над ее лицом и приставил указательный палец к губам.
– Тише, – коротко приказал он. – Я не причиню тебе вреда.
Гнеда тяжело дышала, пытаясь справиться с ужасом и дрожью. Руки вцепились в солому, по спине проскользила струйка холодного пота. Глаза девушки уперлись в рукоять меча, выглядывающую из-под полы его плаща.
– Я пришел с добром, – спокойным и отчетливым шепотом произнес человек. – Если бы хотел убить тебя, мы бы уже не разговаривали. Ты мне веришь?
Гнеда дернула головой, пытаясь кивнуть. Он говорил свободно и без ошибок, но вместе с тем в его речи сквозило нечто неуловимое, выдававшее иноземца.