– Да что ты на нее волком рычишь, и без того напугали девчонку. – Он повернулся к Гнеде. – Мы отстали от своих людей несколько дней назад, порядком поблуждали по буеракам. Да и ночка нынче выдалась не самая сладкая, – добавил он с усмешкой.
– Белый лог далече. Не зная здешних мест, тяжело будет сыскать.
– А в деревне не найдется проводника?
– Отчего же не найтись. Спросите старосту, его двор третий будет, если от брода подниматься. Только завтра вам не уйти. Не знаю того, кто хотел бы провести ночь Солнцеворота в дороге.
– Спасибо, славница! И мы бы на гуляньях ваших повеселились. Будешь со мной через костер прыгать?
Бьярки улыбался, и Гнеда не могла понять, дразнит он ее или говорит взаправду. Юноша вышел из тени на солнце, и в глазах его заскакали мелкие озорные искры, а разворошенные ветром пряди тронуло золотом. Его спутник, сощурившись от яркого света, казался подле него еще бледнее и мрачнее.
Гнеда была рада, что неловкий разговор окончен. Нелюбезность одного и чрезмерная веселость другого вызывали смутную досаду. Она пошла своей дорогой и уже собиралась подобрать понёву, чтобы переходить реку, когда до нее донесся крик:
– Погоди!
Гнеда обернулась и удивленно взметнула брови – к ней спешил Бьярки. Слегка сбившимся от бега голосом он выдохнул, обнажив в улыбке ровные зубы:
– Подол замочишь.
В тот же миг его лицо оказалось так близко, что она смогла разглядеть бледные веснушки на желтоватой коже и синие крапинки, разбегавшиеся от зениц. Глаза Бьярки были ясно-голубые, как небо в первый осенний день.
Одним уверенным движением он подхватил ее на руки, под коленки, как ребенка, и понес через брод. Гнеда успела лишь сделать глубокий сдавленный вдох. Она была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться. Дабы удержать равновесие, девушке пришлось опереться о плечо Бьярки, на что тот довольно улыбнулся.
Даже через суровое шерстяное сукно рубашки Гнеда чувствовала тепло, исходившее от его тела. Выбившаяся из косы прядь коснулась лица юноши, но он словно не заметил этого.
Вода размеренно журчала под ногами, пока он спокойно и неторопливо преодолевал сопротивление волны. На середине потока Бьярки оступился, и, пока юноша крепче перехватывал ее, Гнеда на короткое мгновение ощутила на своей шее его дыхание. Он пах чем-то сладковатым. Травой, ночью, проведенной в лесу, здоровым мужским потом, лошадью и костром. И еще чем-то знакомым и в то же время неуловимым.
Когда он осторожно поставил девушку на ноги на берегу, она чуть пошатнулась, опьяненная и смущенная его близостью. Бьярки угадал это. Он мягко засмеялся и негромко спросил:
– Отблагодаришь?
Гнеда непонимающе вскинула на него глаза.
– Угостишь ягодкой? – Он задержался взглядом на ее губах, потом его взор скользнул к лукошку, которое Гнеда прижимала к животу, а в уголках смеющихся глаз пролегли мелкие морщинки.
Она вспыхнула и, развернувшись, быстро зашагала по тропинке.
– Ну, хоть поцелуй тогда! Смотри, должна будешь! – крикнул он ей вслед и беззлобно рассмеялся уже во весь голос.
Гнеда обернулась. Бьярки шел обратно к другу, а тот стоял возле самой воды, сложив руки на груди, и неотрывно смотрел на девушку из-под нахмуренных бровей.
7. Солнцеворот
– Ивар, полегче! До смерти меня решил засечь? – изнеможенно хохотал, лежа на скамье, Бьярки. – На венике листьев не осталось, одни розги!
Оба были красные и потные. Они уже давно сидели в бане и никак не могли напариться вдоволь. В очередной раз бросившись с разбегу в студеную реку, нагие и обессиленные, они выбрались на берег и рухнули прямо на траву.
– Хорошо-то как, – сказал Ивар, глядя в голубое небо, забеленное легкой дымкой.
Закатное солнце понемногу проваливалось в розовую громаду облаков на западе.
– Идем, спина стынет. – Бьярки вскочил и рывком поднял друга за руку.
Они остановились у старосты, который оказался более чем гостеприимным. Он, в отличие от Гнеды, сразу смекнул, сколько могли стоить пояса, оружие и кони путешественников. Без лишних расспросов староста приказал своему сыну проводить молодых господ куда они пожелают, а сам любезно предложил им перевести дух с дороги в собственном доме.
Переодетых в чистое, освеженных и разомлевших после бани и сытного кушанья гостей хозяйка свела спать на сеновал над конюшней. Но им хотелось продлить вечер, полный простых удовольствий, особенно ярких после лишений предыдущих дней.
Друзья развели костер на откосе у реки. Ивар сидел скрестив ноги и отстраненно смотрел на огонь. Мягкий шелковистый песок приятно холодил босые ступни. Ночь стояла безветренная и тихая, запахи дыма, воды и хлева успокаивали, напоминая, что они наконец были по эту сторону леса, среди людей и под кровом.