– Вылезай, пирожок, не то подгоришь!
Девушка выпорхнула из убежища, едва не сбив с ног своего освободителя.
– Будет, будет. Все позади, – тихо проговорил он, прижав к себе дрожащую Гнеду.
Юноша бережно вывел ее из укрытия. Всхлипывая и размазывая по лицу слезы, девушка со страхом огляделась. Мужчины приводили себя и лошадей в порядок. Хотьша вел из дубовой рощи испугавшегося и ускакавшего прочь Пламеня. Воронец перетягивал рану на руке. Фиргалл твердой поступью приблизился к ним и крепко взял Гнеду за плечи, внимательно заглядывая ей в лицо.
– Испугалась? – Его всегда безупречно причесанные волосы были всклокочены, лицо покрыто испариной, ворот рубахи порван. – Мы отогнали их. Нужно добраться до перевала, там начинаются земли моего отца, они не посмеют сунуться дальше. Идем!
Сид слегка подтолкнул девушку к Хотьше, державшему наготове подрагивающего Пламеня. Гнеда растерянно обернулась на того, кого Фиргалл назвал своим сыном и коего теперь не замечал. Юноша покорно стоял, пока остальные рассаживались по седлам. Девушка нахмурилась и взглянула на Воронца и Хотьшу, но те вели себя так, словно происходящее было в порядке вещей.
Фиргалл уже подошел к своему коню, когда его тихим голосом окликнул сын. Сид вдруг резко повернулся к нему и неожиданно принялся яростно кричать.
Гнеда ни слова не разумела в наречии сидов, но не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что, ничуть не смущаясь посторонних, Фиргалл изливал на своего отпрыска потоки брани. Тот же лишь безропотно молчал, опустив взгляд под отцовской грозой.
Гнеда готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не оставаться свидетельницей этой расправы. Она догадывалась, что, если бы не внезапное появление юноши, их встреча со «злыми сидами», как девушка назвала про себя людей Финтана, могла окончиться совсем иначе. Сын Фиргалла выглядел после столкновения не лучше остальных – порванная одежда, царапины, запекшаяся кровь. Вкупе с диким видом и измазанным сажей лицом это делало его похожим на мрачного бродягу, а никак не на наследника именитого рода. Но чем он сумел так прогневать отца? Неужели недостаточно доблестно сражался? В это невозможно было поверить.
Наконец Фиргалл немного смягчился и промолвил несколько слов уже спокойнее, тыча рукой в грудь сына. Тот изменился в лице и, нахмурившись, прижал ладонь к сердцу, нащупывая что-то у себя за пазухой. Злость сида, видимо, исчерпала себя, и Фиргалл повернулся к девушке.
– Гнеда, это мой сын Айфэ. Может статься, что нынче своей глупейшей выходкой он спас тебе, да и всем нам жизнь. Позволь ему вести Пламеня под уздцы. До перевала рукой подать.
Девушка настороженно перевела взгляд на Айфэ, и тут же на душе у нее стало легче. Юноша улыбался так открыто и светло, словно не на него только что обрушились речи разъяренного отца. Не дожидаясь ответа, Фиргалл взобрался в седло, и остальные молча тронулись за ним.
11. За перевалом
Гнеда была рада тому, что ей не нужно самой править конем. Пламень был еще напуган, но, казалось, одно присутствие молодого сида действовало на животное исцеляюще. Юноша легонько поглаживал лошадь по морде, ласково нашептывая неразборчивые слова. Время от времени Айфэ оборачивался на девушку, и от его доброй улыбки Гнеде тоже становилось спокойней.
Перелесок кончился, и перед путниками во всей красе и величии выросла каменная гряда. Гнеда сразу разглядела седловину перевала меж двумя раскрошенными, словно гнилые зубы, вершинами, за которым начинались вожделенные земли сидов.
Наверх вела набитая тропа. Гнеда, прежде не покидавшая пределов родного края, за последнее время увидела больше, чем за всю свою короткую жизнь. Но ничто не могло сравниться с горами. От мощи и величия, от неподвластной людскому воображению древности захватывало дух. Даже небо здесь было особенным – пронзительно-голубым, зимним, тонким.
Горная цепь тянулась, куда только хватало взора, неприступной стеной преграждая путь во владения князя Ангуса. На скалистых верхушках белели снежные шапки, и лишь одинокий беркут парил в небесах черным рушником.
Смятенная суровой красотой, Гнеда забыла о недавнем нападении, чего нельзя было сказать о ее спутниках. Фиргалл ехал со всей возможной скоростью, а Хотьша, замыкавший вереницу всадников, не переставая озирался.