Пессимист распушил усы, встал и махнул на прощание коню хвостом. Тут, конечно, мило, но у него своих дел по горло. Прежде всего, подопечная девочка, которую надо охранять.
Он увидел ее по дороге к выходу.
Она была серой, в фиолетовом ошейнике. В нежных лапках она сжимала прутик, который увлеченно грызла, извиваясь на мягкой траве. Почувствовав пристальный взгляд, она навострила уши, а потом взвилась в воздух, словно суперпрыгающий мяч, и, приземлилась на лапы напротив Пессимиста. Тот приосанился, лег на брюхо и пополз к ней.
— Миоу, — изрек он, что означало: «Привет, крошка! Мне надо кое-куда смотаться, хочешь со мной?»
— Мью, — ответила она, подразумевая: «С удовольствием!»
И две не ограниченные в передвижениях кошки просто-напросто выбрались наружу через ту же дверцу.
РАВНИНООТЧАЯНСКИЙ ЦЕНТР ЙОГИ
И МЕДИТАЦИИ ДЛЯ ПЕРЕТРУДИВШИХСЯ
ГОБЛИНОВ
Мэй, Люциус, Тыквер и Беатрис стояли, прислонившись к кирпичной стене под вывеской центра йоги, и созерцали дело своих рук — надпись на газоне.
Надпись внушала восхищение.
— Может, виньетку добавить? — предложила Беа. — Чтобы поизящнее?
Мэй с Люциусом, переглянувшись, заморгали и замотали головами. Фабио остался в Селении играть в бадминтон, обозвав всю затею бессмысленным дурачеством. Глядя на то, во что превратился газон перед центром йоги, Мэй уже готова была с ним согласиться.
— Ну что, — выдохнула она, — идем?
Они проникли в здание через боковую дверь и отправились прямиком в раздевалку. Через окно был виден зал, где с закрытыми глазами сидели в позе лотоса гоблины.
На дальней стене висел плакат:
МАНТРА:
Я ЗНАЮ, ГДЕ НАБРАТЬСЯ СИЛ,
КОГДА УСТАНУ МУЧИТЬ
И НАГОНЯТЬ СТРАХ.
Дружно закатив глаза, заговорщики прокрались в соседнее помещение, где гоблины оставляли свою грязную и склизкую одежду. Люциус распахнул дверцы стиральных машин и принялся упихивать туда темное и светлое вперемешку. Беатрис, морщась от отвращения, рассовывала по рядам дизайнерских туфель шарики эктоплазмы. Тыквер застыл у двери, готовый дать деру в любую секунду, и нервно грыз кончики длинных белых пальцев. Мэй набрала охапку тюбиков с обувным кремом и помчалась в душевую, смешивать его с гоблинским шампунем.
Зажимая нос и морщась, мимо проплыл Люциус с охапкой подштанников. Перехватив озадаченный взгляд Мэй, он махнул ей рукой, и они проследовали на кухню, к громадному серебристому холодильнику. По стенам выстроились бочонки с этикеткой «Натуральный молочайный сок».
— Открой морозилку, — прошептал Люциус.
Мэй, едва сдерживая смех, принялась вместе с ним запихивать гоблинское белье в морозилку, стопку за стопкой.
Люциус грозно замахнулся на нее парой подштанников.
Мэй не осталась в долгу и замахнулась в ответ. Завязалась суровая битва на подштанниках, противники фехтовали, отражали удары, подпрыгивали и крутились волчком.
— Сдавайся! Моя взяла! — прорычал Люциус.
— Никогда! — Мэй с размаху обрушила подштанники ему на макушку.
— Ну вы даете… — В дверях, недовольно хмурясь, стояла Беа. — Если гоблины нас заметят…
Тыквер, пристроившись у сосуда с натуральным молочайным соком, попытался налить себе стаканчик, а потом, бросив это дело, запрокинул сосуд на себя и подставил рот под краник. Остальные обернулись, но слишком поздно.
Сосуд накренился, рухнул на Тыквера, обдав его с головы до ног зеленым фосфоресцирующим соком, и покатился по полу.
В тот же миг за спиной Беа послышался топот. Мэй с Люциусом заметили опасность первыми, и Беатрис, увидев их глаза, испуганно обернулась. Мерзкого вида гоблин едва доходил ей до пояса, но бояться было чего: почти половину физиономии закрывали острые, как бритва, клыки. Гоблин стоял в тюрбане и в лосинах.
— А-а-а!
Все кинулись к черному ходу, сбивая по дороге бочонки с соком, и, выскочив на лужайку, с диким хохотом умчались в ночь.
Центр йоги еще долго сотрясался от возмущенного визга гоблинов, разбирающих ворох одинаково серо-буро-малиновых после стирки вещей. На газоне горела устрашающая надпись:
ЗДЕСЬ БЫЛИ ДУХИ СВОБОДЫ!
— Хорошо я придумал с подштанниками! — расплываясь в улыбке до ушей, похвалился Люциус. Он сорвал растущий под ногами цветок паслена и вручил его Мэй.
Тыквер хмыкнул, словно ему что-то в горло попало. Мэй, удивленно посмотрев на Тыквера, закрутила стебелек вокруг тетивы.