— Я предпочитаю плыть по течению, — невозмутимо продолжала Хозяйка.
Мэй открыла и закрыла рот, как рыба.
— Хочешь покажу кое-что? — Не дожидаясь ответа, Хозяйка потянула Мэй к краю обрыва и кивком показала на черную пропасть внизу: — Пойдем.
Мэй заглянула в разверзшуюся бездну:
— Как? Просто возьмем и пойдем?
Хозяйка поморгала недоуменно, но потом морщинистое лицо озарилось пониманием.
— Да, точно!
На протянутой к Мэй раскрытой ладони возник белый ярлычок. На нем значилось «ПРИВЕТ, МЕНЯ ЗОВУТ», и дальше сияющей вязью «МЭЙ». Поверх всего этого шла надпись: «ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ВИП-ТУРИСТ».
— Без пропуска в нашей Вселенной никуда. Очень разумная мысль — соблюсти официальную процедуру. — Хозяйка улыбнулась. — Все, пойдем, рассиживаться некогда, времени в обрез, не успеешь посмотреть.
Она махнула Мэй рукой. Девочка еще раз наклонилась над усеянной звездами пустотой:
— Что посмотреть?
— Как что? Все. — Хозяйка начинала терять терпение. По-пантерьи сузив глаза, она протянула Мэй морщинистую руку.
Мэй нервно сглотнула и, уже наполовину жалея, что не отказалась, вложила свою ладонь в руку Хозяйки. Шагнула вперед. И вот она уже парит в пространстве над звездной бездной, легко и беззаботно, словно воздушный шар. На губах заиграла восторженная улыбка.
— Вот так, — сказала Хозяйка. Она парила рядом, и корни тянулись за ней, будто шлейф свадебного платья.
Вдвоем они скользнули вниз, в пропасть, а потом, поднырнув под краем, выбрались в открытый космос. Мэй оглянулась. За спиной круглым сгустком тумана тускло светилась Навсегда, становясь все меньше и меньше.
— А теперь посмотри налево… — размеренным тоном заправского экскурсовода вещала Хозяйка, показывая сверхновые, кометы, планеты, туманности, кафе для межгалактических дальнобойщиков; планеты, где лучше всего исполняют живую музыку; ошметки космического мусора, спутники и несколько черных дыр.
— А которое здесь солнце? — спросила Мэй, обводя взглядом звезды.
Хозяйка улыбнулась деревянной улыбкой. Мэй представила, как, наверное, по-дурацки они смотрятся со стороны — девочка и дерево, летящие сквозь бесконечный космос.
— Земное Солнце?
Мэй кивнула.
Хозяйка показала на крошечную точку вдали, не больше песчинки. Как она ее там выискала?
— А Земля?
Хозяйка ткнула пальцем в другую песчинку. Совсем непохоже. Как эта кроха может вмещать всех людей, и зверей, и всякие сложные чувства?
— Такая маленькая. И столько треволнений, — укоризненно прицокнула языком Хозяйка.
— Зато там есть любовь.
— Да. Любовь куда шире и глубже, чем кажется.
Мэй снова отыскала взглядом Землю. Невозможно далеко. На глаза навернулись слезы.
— Ну вот еще… — Хозяйка сунула в руку Мэй накрахмаленный белый платок. — Слезами горю не поможешь. Будешь плакать над прошлым, пропустишь все хорошее в настоящем. Как, например, вип-тур по галактике. Жалость к себе — это гиблое дело. А ты в последнее время только тем и занимаешься, дорогая, что сидишь и жалеешь себя.
Мэй вспомнила, как отвратительно нагрубила друзьям, и снова залилась краской стыда. Простит ли ее Тыквер когда-нибудь?
На пути попадались живописнейшие облака космической пыли и звезды, такие ослепительно-яркие, что приходилось отворачиваться.
Через несколько минут, когда Мэй решила, что Навсегда осталась далеко позади и до нее теперь миллионы световых лет, она вдруг выросла перед ними, стремительно увеличиваясь. Мэй узнала ее по огромному щиту, который, мигая неоновой подсветкой, болтался прямо перед звездой, провозглашая Кливила номером один. Остальная часть Навсегда утопала во мраке.
— Тут так темно.
— Она впала в уныние. Потеряла себя. Все кончено.
Мягко, не касаясь земли, они опустились на край пропасти. Мэй надеялась, Хозяйка что-нибудь скажет. Только бы не прощаться — у нее еще столько вопросов, и ей еще стольким надо поделиться.
— Из меня не очень хороший призрак вышел, — призналась Мэй. Хозяйка улыбнулась. — Но девочкой на Земле у меня тоже, по-моему, не очень получалось.
— Да нет, Мэй. Просто чтобы быть живым, надо жить на все сто процентов. Отдаваться жизни полностью. Брать от нее все. И так далее. Иначе какая радость?
Мэй не знала, что ответить. Теперь, застряв в призрачном мире Навсегда, она жалела, что не пожила на Земле подольше. Что трусила. Что не нашла, где стать своей.
— Нет, Навсегда тоже очаровательна. Была то есть, — заглянув в пропасть, вздохнула Хозяйка. — «Бездна скорби», все эти расчудесные духи и призраки… и то, что из года в год все остается неизменным. Но Земля… Земля — особенная.