Тати, числом одиннадцать, резво спрятались за спину Колченогого Пити, который замахал перед своим помятым лицом мозолистыми руками:
— Да ты что, цыпа! Мы не по твою душу. Мы пришли на подмогу!
— Разве так друзей встречают? — возмущенно встряла Гвеннет, но тут же снова скрылась за спиной Пити, вот ретив взгляд Мэй.
— Мы вас тут три дня дожидаемся, — пояснил Пити. — Шкиппи с нами, конечно, больше нет. Он тогда сгинул в лапах вампира. — Тать скорбно склонил голову. — Но наш брат мастак прятаться, хоть в какой угол его загони. Мы, не будь дураки, смекнули, что ты тут рано или поздно появишься. Так что принимай подкрепление. Желаем влиться в твои ряды.
— Враки, — высказался Люциус.
— Мью, — подтвердил Пессимист.
Пити чертил своей деревяшкой круги на земле, обливаясь потом и не сводя глаз с серебряной стрелы.
— Да, пожалуй, у тебя найдется причина-другая нам не доверять. — Он поковырял в носу и вытер палец о тельняшку. — Но ты сама посуди, кто еще-то в стране остался? Никогошеньки и ничегошеньки. Мы — последние. — Он смахнул скупую слезу. — И вот я говорю своим ребятам: пойдем-ка мы пособим малышке Мэй, раз Книга Мертвых говорит, что она спасет нашу землю. Нам нужна такая подруга, как ты. И еще… — Он вытащил из-за пазухи книгу герцога Синей Бороды, эсквайра, «Как завоевывать друзей, оказывать влияние на призраков, научиться хорошим манерам и отыскивать клады». — Тут говорится, что лучший способ завоевать дружбу — это дружить.
— А еще ты не прочь поживиться спрятанными в крепости сокровищами, — закончил за него Люциус.
Пити, помявшись, расплылся в смущенной золотозубой улыбке:
— Ну разве что самую малость.
Мэй переглянулась с остальными. Люциус покачал головой. Беа благосклонно кивнула. Тыквер, словно загипнотизированный, смотрел на блестящие очки, болтающиеся у Пити на шее. Фабио с обычным своим негодующим выражением лица подкрутил усы.
— Да, и мы ведь не с пустыми руками. — Гвеннет выудила из заплечной котомки две полных пригоршни пузырьков.
— Мама родная! Это еще что такое? — изумилась Берта Бретуоллер, выступая из рядов.
Гвеннет с ухмылкой снова нырнула в котомку и вытащила несколько склянок с темной маслянистой морской водой.
— Ну что ж… — Мэй обвела взглядом свой отряд. — Мы не в том положении, чтобы отвергать помощь.
Пити, просияв, подплыл к Мэй и горячо пожал ей руку. На щеках его обозначились глубокие ямочки.
— Все за одного и каждый сам за себя, а? Как-то так вроде. — Он задумчиво наморщил лоб.
Мэй закинула лук за спину:
— Вроде того.
Она с гордостью обернулась на стоящих за ней призраков. И весь отряд, последние Духи свободы — хорошие и плохие, — дружно двинулся в туман.
Глава двадцать восьмая
Дыра в подкладке мира
— Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла!
Духи свободы шли уже целый день, если не больше. Шли не разбирая дороги, все окутал туман, поэтому непонятно было, правильно они идут или нет. Два или три часа назад, наткнувшись на огромный валун, обтесанный в форме черепа с костями, они резко сменили курс: этот валун уже попадался им утром. Других ориентиров нигде не встречалось.
Фабио шагал в авангарде, словно полководец, и распевал старинную итальянскую полковую песню, заменяя все позабытые слова на «ла-ла-ла». Насколько замечательный певец получился из Тыквера, настолько же никудышный вышел из Фабио. Пессимист, устроившийся вместе с Фасолькой у Тыквера на руках, непрерывно мяукал с прежним несчастным видом.
— Может, поэтому она и называется Равниной Отчаяния, — уныло пробормотал Люциус.
У Мэй над ухом кто-то зудел нудным шепотком, мешая сосредоточиться: «Левой-правой, левой-правой, кругом, левой».
— Кажется, там что-то виднеется впереди, — с надеждой и с растущим беспокойством сказала Мэй.
Расплывчатое пятно постепенно становилось все четче. Знакомые очертания. Через несколько секунд последние сомнения отпали.
«Нет, не может быть…» У Мэй заныло в груди.
Но глаза ее не обманывали. Впереди темнел все тот же знакомый череп с костями. Вот и выщербленный краешек. Ошибки быть не может.
— Мы снова ходим кругами, — воскликнула Мэй.
Фабио подкрутил усы и озадаченно оглянулся.
— Я тут ни при чем, — ровным басом возвестил он.
Тыквер с трагическим видом плюхнулся на макушку черепа:
— Я не сделаю дальше ни шага, пока кто-нибудь не выяснит, куда нам идти.
Пессимист с интересом принюхался к песку у подножия валуна. Фасолька лизнула его за ухом.