— Седьмой зал направо! — донеслось в ответ.
Мэй посмотрела по сторонам. Зал впереди виднелся только один. Голоса снизу снова затянули песню.
Пришлось двинуться по коридору дальше. Он вывел ее в просторные покои, сиявшие золотом, серебром и драгоценностями. Золотые статуи, золоченый сундук с ярлычком «Собственность Синей Бороды», сверкающий сапфир размером с голову Мэй… Из зала расходилось семь коридоров. Сообразив, что имели в виду призраки, Мэй выбрала седьмой справа и очутилась в зале с ярмарочными аттракционами. Карнавал на Куличках! У Мэй вырвался огорченный вздох. Бо Кливил даже ярмарку утащил к себе, в единоличное пользование.
Дальше чередой пошли комнаты, набитые разными диковинами, знакомыми и незнакомыми. В одном необъятном зале, над дверью которого значилось: «Права на данный пейзаж принадлежат Бо Кливил Энтерпрайзис», хранились похищенные Кливилом с неба мелькающие звезды. На лице Мэй заплясали разноцветные отблески, словно от дискотечного шара. Другая комната была до потолка завалена цветами с Хозяйкиной магнолии — увядшими и побуревшими.
Мэй застыла, глядя на их поблекшую красоту. Кажется, она наконец догадалась, чего хочет Бо Кливил. Не просто смотреть на прекрасное, а присвоить его все себе, целиком и полностью. Откуда в его душе такое сильное желание отобрать у других как можно больше?
— Ууууыыыыы!
Мэй, вздрогнув, обернулась. Вой, преследовавший ее от самых дверей, вдруг резко усилился. Он шел откуда-то из глубины темного деревянного коридора. Мэй ничего не могла разглядеть.
— Эй? — дрожащим голосом позвала она. — Вы ранены?
— Уууууыыыы…
Печальнее звука не было в тот момент на всем белом свете.
— Вам помочь? — прошептала Мэй и шагнула вперед.
Но пол под ней внезапно поехал, ноги подкосились, и она упала на спину, а лук со стрелами полетели в темноту. Мэй рухнула в какую-то тележку, пол в коридоре пропал, и вместо него протянулись рельсы.
Над головой ярко вспыхнул и замигал знак: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН! ВСЕГО ХОРОШЕГО!»
Мэй забарахталась, пытаясь выкарабкаться, но было поздно. Тележка покатилась вперед, потом вниз, под уклон, постепенно разгоняясь, и взлетела на какой-то холмик. Желудок у Мэй ухнул в пятки. Тележка замерла над пропастью. Внизу открывался головокружительный вид: огромный стоэтажный колодец, обрамленный витражами, словно какой-нибудь собор. За тот миг, что тележка висела на краю, Мэй успела разглядеть рисунок на витражах — темный силуэт с горящими красными глазами, пытающийся ее схватить. Через секунду тележка сорвалась вниз. Встречный ветер дул так, словно хотел содрать кожу с ее щек.
Тележка падала, падала и падала, но перед самой землей вдруг резко изменила курс и снова понеслась вверх на немыслимой скорости, все выше, выше и выше, к самому высокому острию замка, на квадратную площадку, залитую светом, многократно отраженным зеркалами. По всем зеркалам вилась надпись: «Я НА СВЕТЕ ВСЕХ МИЛЕЕ!» А потом надпись пропала, и тележка понеслась прямо на глухую черную стену, которая в самый последний момент отодвинулась.
Уши Мэй заложило от гомерического хохота, сотрясающего тележку вместе с рельсами.
— ПТАШКА МЭЙ! — грохнул голос — его голос.
Стена распахнулась.
Мэй не успела ахнуть, как тележка замерла на полном ходу и, взбрыкнув, выкинула пассажирку в открывший просвет. На миг Мэй зависла в воздухе, в милях от земли, безо всякой опоры. Внизу копошились, наскакивая друг на друга, крошечные фигурки. Еще миг — и земля стремительно полетела навстречу.
Глава тридцать вторая
Вкус поражения
Мэй не просто шлепнулась на землю. Она пробила в земле дыру. Несколько секунд она лежала навзничь и, моргая, смотрела в темное небо. Всё, разбилась насмерть?
Однако, пошевелив руками и ногами, Мэй убедилась, что они все еще двигаются. Тогда она выкарабкалась из пробитой собственным телом дыры, постояла на подкашивающихся ногах — и снова слегка воспарила над землей. Нигде ничего не болело и не ломило. Ну да, конечно! Она же и так мертвая. Чему там болеть?
Мэй оглянулась на проделанную в земле ямку с собственными очертаниями. Похоже на снежного ангела. От ликования закружилась голова. Хотелось прыгать и скакать от радости.
Но долго радоваться не пришлось. Пролетевшее мимо тело призрака в парашютном костюме моментально вернуло Мэй к реальности. Она осмотрелась.
Духов свободы теснили со всех сторон.
Повсюду, куда ни глянь, бунтарей запихивали в клетки, где им оставалось только беспомощно дрыгать просунутыми сквозь прутья руками и ногами. Зеро и несколько его соплеменников, связанные одной огненной веревкой, отчаянно извивались, пытаясь освободиться. Тати, решившие дать деру, лезли на ворота, но гоблины стряхивали их оттуда по одному. Темные духи, которых вдруг стало больше раз в двадцать, сметали противника, словно цунами. Где-то в толпе мелькнул Люциус, окруженный шайкой зомби. Выставив кулаки, он бесстрашно готовился к схватке, но видно было, что дела у него плохи.