Все решили, что это журналистская «утка».
К семи вечера, когда похожие новости стали поступать со всех концов мира, уверенности у скептиков поубавилось.
В Токио шайка гоблинов заявилась на гаражную распродажу коллекций Билла Бласса, цапнула, что плохо лежит, и с улюлюканьем погнала продавцов по улицам. В Северной Калифорнии банда гулей забрела на вегетарианскую пирушку и слопала одного из участников. В Мехико несколько вампиров на глазах изумленных очевидцев вылетели из могил на местном кладбище и помчались к ближайшему киоску с тако, прихватив по дороге парочку подвернувшихся под руку туристов на гарнир.
Высоко в небе замигала и погасла яркая точка, известная под названием Навсегда.
К тому времени, как начали поступать звонки от перепуганных продавцов из Фенхейвена (Нью-Джерси), Грин-Уиллоу (Висконсин) и Плезантвилля (Флорида), мир уже осознал: шутки в сторону.
Зомби наводнили торговые центры.
Глава тридцать четвертая
Пташка расправляет крылья
Мэй потянулась за стрелами, но вспомнила с болью в сердце, что их больше нет. Вокруг царила полная неразбериха. Услышав пронзительный свист над головой, девочка подняла глаза — туманный вихрь, сгустившись, начал принимать очертания бешено крутящейся воронки, касающейся хвостом земли. У Мэй все оборвалось внутри, и она едва успела увернуться от летящего на нее носорога, на носу которого болтался лепечущий гуль. У входа в замок какой-то гоблин пытался откупиться от ламы парой дизайнерских бриллиантовых сережек. Гориллы пачками развязывали пленных. Всем этим руководил со своего «капитанского мостика» Пессимист, а из-за самого дальнего и неприметного валуна показался дрожащий желтый чубчик.
Окинув взглядом мельтешащих призраков, не подозревающих о нависшей над ними опасности, Мэй оглянулась на двери замка. Шарики с надписью: «Бо Кливил — номер один!» — бодро подпрыгивали на крепчающем ветру. Мэй глубоко вздохнула и еще раз подняла глаза к небу.
Придется. Иначе не успеть.
Через несколько минут все было готово.
Примотав шнурок кроссовки к дверной ручке, Мэй по одному цепляла к себе воздушные шары, пока гроздь не потащила ее в небо, натянув шнурок до отказа.
С протяжным прерывистым вздохом Мэй посмотрела вверх. Потом, неуклюже изогнувшись, развязала кроссовку и скинула ее с ноги. То есть на самом деле она слетела сама, когда Мэй понеслась в облака — все выше и выше, а ущелье начало стремительно таять внизу. Она не слышала вопросительного «миэй?», которое вырвалось у Пессимиста при виде летящей хозяйки. И не видела, как один знакомый с перекошенной головой-тыквой и дрожащим желтым чубчиком выскочил из-за своего валуна, увидев ее полет, и помчался к замку.
Одиноко паря в вышине, Мэй не знала, что подмога близка. Пташка Мэй наконец-то обрела крылья.
Глава тридцать пятая
Мост Душ
Мэй перебирала руками по сгнившим деревянным стенам замка, цепляясь за выступы и трещинки. Она не сводила глаз с черного вихря в небе. Сердце застряло где-то в горле. Над головой показалось пылающее алым окно Кливила, вот оно уже напротив, и Мэй, вцепившись в подоконник, одним махом перевалилась внутрь. Вглядываясь в красноватый полумрак, она поспешно принялась отцеплять шарики.
Зря торопилась. В комнате было пусто.
Если в Вечном здании все переливалось яркими красками и лучилось светом, здесь стены тонули в густом мраке. Посреди комнаты стоял единственный предмет обстановки — изысканно накрытый стол. На дальнем его конце краснело на блюде глянцевое яблоко. А посередине лежал толстый фолиант. Даже не читая название, Мэй догадалась, что это за книга.
Озираясь по сторонам, она скользнула к столу. Но стоило ей протянуть руку, как книга раскрылась и страницы стали перелистываться сами.
— Хочешь посмотреть, не изменилась ли та запись? — раздался голос из темноты. Мэй развернулась, прижавшись спиной к столу. — Где сказано, что ты спасешь мир?
Мэй замерла, вглядываясь в темноту, но ничего не видя. Послышался шелест, дуновение воздуха. Она сглотнула, еще крепче вжимаясь в стол. Высмотрев краем глаза темную прогнившую дверь, она сделала шаг туда.
— Глянула бы сперва в окно.
Мэй повернулась:
— Зачем?
Ответа не последовало. Бросив тоскливый взгляд на дверь, она медленно двинулась к окну. И застыла в ужасе.