– Я понял. – Наконец-то понявший бесполезность говорить мысли вслух, успокоился Писатель.
До сих пор неподвижно сидевший Преподобный Сергий сделал усилие и встал на ноги, представ перед Писателем во всем своем великолепии роста и одеяния. Оставаясь сидеть, Писатель был вынужден задирать голову, чтобы ни на секунду не упускать из вида лицо Святого. Старец тем временем неторопливо стал расшагивать по комнате, словно измеряя ее шагами. Вид у него был весьма сосредоточен и задумчив. Вероятно, Старец обдумывал тему для разговора, ради которого вполне вероятно он и явился перед Писателем в этот вечер.
Действительно, Святой Сергий не стал заставлять долго ждать себя и, остановившись у окна, повернулся лицом к Писателю и заговорил:
– Скажи мне, пожалуйста, после первой нашей встречи твои дела начали исправляться в лучшую сторону?
Многозначительный взгляд Старика впился в сидевшего на диване Писателя. Парень взгляд выдержал.
– Да, большое спасибо! – Поспешил поблагодарить своего спасителя Писатель. – Очень даже существенно дела пошли в гору. Вы наверно сами уже знаете, что меня скоро будут продавать на каждом книжном прилавке.
– Конечно же, я все знаю. – Согласился Старец. – В этом плане у тебя все хорошо.
С последними словами, создав паузу, Старец снова заходил по комнате медленно размеренными шагами.
– Ну, а как у тебя обстоят дела на личном фронте? – Не останавливаясь, спросил Старик.
Писатель от услышанных слов насторожился, словно пес на охоте, притаился, заострив весь свой слух и внимание, прислушиваясь к добыче. Правда, на сей раз, по всей вероятности, жертвой был как раз он сам.
– Как у тебя дела с любовью? Есть любимая девушка? – Не дожидаясь ответа, снова стал задавать вопросы Старец.
Вопросы он задавал вслух только ради Писателя, потому что для себя все ответы на свои вопросы мог найти в действиях самого Писателя.
***
Каждый раз, когда Владимир вспоминал моменты этой встречи, сердце сдавливала нестерпимая боль, боль досады и безысходности, боль предчувствия разлуки. Ведь именно с этой встречи появился ветерок между ним и его любимой. Они в то время еще совсем ничего не подозревали и любили друг друга. Но им уже начинали противостоять очень большие силы. Силы, которые нельзя ничем остановить или изменить. Эти силы следовали своим законам.
Владимир смахнул слезу со щеки и быстро уставился в окно, чтобы хоть как-то отвлечь себя от нахлынувших воспоминаний о его любимой Пташке.
***
Писатель, заметив суть цепочки вопросов, начал догадываться о ком конкретно сейчас пойдет речь – о Пташке.
«Неужели все сейчас закончится. Неужели мне сейчас скажут, что все мои полеты с Пташкой необходимо прекратить? Нет, что угодно, только не это!»
Сердце то сжималось до безумной боли и замирало, то наоборот скакало, словно заведенное, билось в груди, предчувствуя что-то неладное.
– Не волнуйся. – Вонзил в Писателя свой проницательный взгляд Сергий Радонежский. – Хотя я на твоем месте тоже волновался бы. Как ты уже догадался, я явился к тебе поговорить о нашей Пташке.
– Что с ней? – Невольно вырвалось у Писателя.
– С ней все хорошо, напрасно ты нервничаешь. – Преподобный Сергий заметил, как эмоции его собеседника просто взорвались. Писатель стоял перед Сергием бледный с умоляющим взглядом.
– Что Вы молчите? Ну, скажите хоть что-нибудь! – Взмолился он перед Старцем.
– Успокойся и выслушай меня. – Произнося эти слова, Преподобный Сергий Радонежский чуть едва прикоснулся кончиками пальцев правой руки головы Писателя.
Блаженное успокоение потекло от места прикосновения по всему телу. Спокойствие заселило скачущее сердце, уверенно возвращая его к своему обычному ритму. В голове прояснилось, заменив собой панику. Писатель обмякшим телом уселся в угол дивана.
– Тебе очень везет. Тебя уверенно можно назвать везунчиком. К тебе только что прикоснулся Святой, а это огромная удача. Моя сила частично перешла к тебе и мудрость моя в тебя вселилась. Помимо этого тебя полюбила моя самая лучшая ученица. Тебя искренне полюбил Ангел. Ни кто иной, а самый настоящий Ангел. Этот факт говорит о том, что тебя причислили к избранным, а это поверь мне дозволено не многим, единицам. Все бы хорошо, но есть одна проблема, с виду простая, а на деле серьезная, Ты – человек.
– Я знаю. – Влез в монолог Писатель. – И что в этом такого?
– Ты – человек. – Снова повторил Сергий. – Не Ангел, не Святой и даже не священнослужитель. Ты просто человек. А людям….
Писатель зажмурился в ожидании следующих слов. Ему вообще хотелось остановить время на вечность и вечность оставаться в этом состоянии влюбленности. Ему хотелось продолжать наслаждаться обществом Пташки. Ему совершенно не хотелось слушать то, что хочет сказать ему Преподобный Сергий.