Писатель увидел долгожданную Пташку. Он словно поедал ее взглядом, стараясь заметить каждую мелочь, указывающую на то, в каком настроении она, что у нее на душе, чтобы судить о серьезности ее положения. Но судя по выражению лица и взгляда, Пташка унывать и не собиралась. Казалось, все было хорошо и как никогда лучше. Пташка даже улыбнулась и подмигнула взволнованному Писателю.
Пташка прошла к столу с заседателями и аккуратно села в кресло с торца стола в противоположной стороне от судей.
Снова зазвонил колокольчик. Зал притих.
По собственному незнанию судебной системы и полной некомпетентности в этом вопросе Писатель очень многое пропустил. Он совсем ничего не понимал, что вообще происходит вокруг него на этом заседании и почему его пригласили сюда, он тоже не понимал. Единственное, что дарило спокойствие и уверенность ему то, как великолепно держала себя Пташка в течение всего этого процесса и улыбка, уверенная осанка самого Сергия Радонежского, непрестанно наблюдавшего за ходом всего процесса. По его поведению и выражению лица можно было предположить о благоприятном исходе дела. Что, в общем-то, подтвердилось в скором будущем. Пташку отпустили сразу же в зале. Она подошла к Писателю и под взором сотен пар глаз обняла его и, прижавшись, положила голову ему на грудь. Вот теперь-то Писатель успокоился окончательно, хотя еще не совсем понимал, что все-таки произошло. Вероятно, Пташка была прощена.
Девушка внимательно посмотрела в глаза Писателя и мило, как только могла одна она, улыбнулась.
– Прощена? – Спросил он.
Писатель опять спохватился, вспомнив, что Пташка очень хорошо читает мысли.
– Не переживай, милый, все нормально. – Девушка снова улыбнулась, заметив замешательство Писателя. – Так ты думаешь, что я прощена?
– Да. – Пока ничего не понимая, заикаясь, ответил Писатель.
– Нет, я не могу быть прощенной! – Проговорила спокойно Пташка. – Я не могу быть прощенной, потому что я ни в чем не виновата. Меня просто не за что прощать. Нет причины!
– Не понял. А что же было несколько часов назад? Суд?
– Нет, милый, не суд. – Тихо, очень спокойно проговорила Пташка. Она очень хотела прижаться к Писателю, обнять его за шею. – Прости меня, пожалуйста, я не хотела тебя волновать. За последнее время столько перенервничала. Я ведь боялась, очень боялась. Но я боялась не за себя, со мною ничего не сделали бы. Я боялась за тебя, любимый. За тебя мне было очень страшно. Я боялась, что с тобой могло, что-нибудь произойти.
Писатель до глубины души поразили эти слова. Он уставился на Пташку, пытаясь что-то сказать, но не мог. Мысли в голове мгновенно замелькали, путаясь между собой. Но железная логика при помощи догадки пыталась расставить все на свои места.
– Подожди. – Наконец, обратился он к Пташке. – Ты хочешь сказать, что кто-то из вас, ангелов, мог причинить мне какой-либо вред?
– Да, могли бы. – Четко ответила Пташка. – Но не все. Если ты заметил, пребывая в помещении суда, присутствующие все без исключения, кроме тебя человека, конечно, были в одеяниях трех цветов – это белый, серый и черный.
Писатель, не замечавший на заседании лиц присутствующих, напряг свою память. О, Боже! Действительно очень многие, за всех он не решился говорить, были одеты именно в эти цвета одежды. Что это могло означать?
– А означать это могло … – Пташка по своему обыкновению стала отвечать вслух на мысленные вопросы Писателя, чем каждый раз приводила его в изумление. – Означать могло, то, что расцветки эти были даны неспроста, не случайно. Здесь ничего случайного не бывает, как и в вашей жизни.
– В нашей? – Переспросил Писатель.
– Да в вашей человеческой, земной. Так вот в белых одеяниях были те, кто был по своей принадлежности и убеждениям, вере ближе к Богу. В черных костюмах были те, кто себя относил к противоположной стороне. Как вы говорите, дьяволу. Ну, а серые костюмы принадлежали к …
– …Тем и другим. – Не выдержав, вставил Писатель.
– К сожалению, нет, они отдельная обособленная сторона. И она, к сожалению самая опасная.
– Почему они? Мне казалось, что черные самые опасные.
– Хотелось бы так думать, но все совсем иначе. А опасные они потому, что готовы на все ради того, чтобы как можно тверже укорениться в нашей системе. Если белые и черные за многие тысячелетия приобрели постоянство и некую предсказуемость, то серые – это направление новое и неизученное, следовательно, от них следует ждать всего, что угодно, тем более предсказуемость наша для них огромное преимущество.