Под деловитый лай собак спутники дошли до места. Дом Твердяты стоял на высоком берегу. Внизу уютно журчала Листвянка. Из-за плетня доносилось нежное благоухание первоцветов. Двор потихоньку погружался в полутьму, люди и звери готовились к вечерней трапезе и сну. Лишь собака, почуяв чужаков, принялась разрываться злым осипшим лаем.
Не успел Кузнец остановиться у ворот, как из избы выпорхнула тень.
— Батюшки, Катбад, ты ли это? — всплеснула руками маленькая женщина, появившаяся перед ними. Гнеда сразу узнала голос своей кормилицы, который совсем не изменился со временем. — А я слышу, Раскат заливается, думаю, кто же это пожаловал!
Твердята разглядывала гостей, беспокойно заправляя выбившуюся прядь под повойник. Её тело оставалось по-девичьи хрупким, на загорелом, уже тронутом первыми морщинами лице проступали обветренные скулы, ясные голубые глаза озабоченно перебегали с Кузнеца на девушку.
— Батюшки, Гнеда, деточка! — Твердята, скорее догадалась, чем узнала свою молочную дочь.
— Твердята! — Девушка не смогла сдержать радости и заключила женщину в объятия. — Вспомнила меня?
— Да как забыть, доченька! Какая же ты большая выросла, — воскликнула Твердята, вскинув руки и отстраняя от себя девушку, чтобы разглядеть её. — Заневестилась уж, поди! В понёву впрыгнула... — Твердята сложила руки на груди, подперев одной из них подбородок, и мелко закачала головой. — Как же скорёхонько время бежит, батюшки мои. Уж даве-то тебя на руках нянчила!
Гнеда счастливо засмеялась, и Твердята залюбовалась ею. Девушка уже перешла грань детства, её тело начало приобретать мягкость, но глаза оставались ребяческими. Вороная коса доходила до пояса, вокруг которого, действительно, была обёрнута красно-зелёная понёва.
— Да что ж мы тут прохлаждаемся! — всплеснула вдруг руками женщина. — Идём в избу!
— Погоди, — понизив голос, остановил её Кузнец. – Мы не просто в гости пришли. Сможешь ты приютить девку на время?
— Отчего ж не приютить, — удивлённо ответила Твердята. — Мы ведь как раз зимусь старшую выдали в Дубно, пашня да сев на носу, там и страда, лишняя пара рук как раз ко двору!
— Ну вот и славно, — удовлетворённо кивнул Катбад.
Когда Твердята ввела в сруб гостей, все домочадцы сидели за столом. Женщина торопливо что-то прошептала мужу, который лишь молча кивнул и встал, здороваясь с вошедшими.
— Мир твоему дому, Вячко! — поклонился Кузнец, не впервые бывавший в этой семье. —Хлеб да соль!
Пока мужчины обменивались словами приветствия, Гнеда переглядывалась с детворой, разрывавшейся между любопытством к вновь прибывшим и досадой от задерживаемого ужина. Гнеда в свою очередь низко поклонилась хозяину дома и старичку, видимо, отцу Вячко, и Твердята поспешила усадить её на лавку.
— Пчёлка, а ну пододвинься. Небось, и не помните друг дружку, а ведь от одной груди кормились, — засмеялась Твердята и потрепала по головам Гнеду и её соседку. — Вот, дочка моя, тебе молочная сестрица.
Пчёлка приветливо улыбнулась и подала гостье ложку.
Гнеда была так полна впечатлений от переживаний и дороги, что остаток вечера, проведённый в доме кормилицы, вспоминался потом словно в тумане. После ужина детей отпустили спать, взрослые же остались за беседой. Уходя, Гнеда кинула прощальный взгляд на Кузнеца, но тот с сосредоточенным видом обсуждал что-то с Вячко.
Твердята отправила девушек ночевать в сенник. Перед тем, как улечься, Пчёлка вдруг спохватилась, что не показала своей новоявленной сестре недавно родившегося телёнка. И долго перед сном они гладили нежную бархатистую шёрстку пахнущего молоком и сеном малыша под неодобрительным взором рогатой мамаши.
Пчёлка никак не могла наговориться — все братья и сёстры были гораздо младше, и теперь у неё вдруг появилась сестра и подруга одновременно. Но Гнеда, свернувшаяся калачиком в постеленном на сено овчинном кожухе, уже не разбирала слов. Речь Пчёлки постепенно сливалась с переливом реки внизу. Шумные вздохи коровы, печальный скрип коростеля на лугу, непривычная сытость и запах чего-то родного, давно забытого и вновь обретённого заставили её уснуть самым сладким за долгое время сном.
5. Семья.
На другой день Гнеда не сразу поняла, где находится. Сквозь дрёму она услышала звуки льющейся воды и тихий женский голос. Девушка пошевелилась, и щёку укололо сеном. Из хлева доносилась утренняя возня, поквокивали куры, тихонько стукало ведро о корыто и хлюпала пойлом корова. Твердята что-то ласково говорила ей, а, может быть, телёнку. Чуть в отдалении скрипнули ворота и фыркнула лошадь, прошуршали колёса телеги.