Всё пошло не так. И верно — когда они выезжали со двора, из-под левой руки взграял ворон. Как глупо они отбились от остальных, и по чьей вине! Почему Ивару всегда надо делать по-своему, даже вопреки здравому рассудку? И теперь, отчего гуляние не в радость?
Весь день нутро Бьярки грыз какой-то маленький червячок. Ивар снова прогнул его под свою волю. Почему он захотел именно эту девчонку? Потому же, почему ему непременно нравилась та лошадь, которую выбирал Бьярки.
Проклятье!
За Ивара он был готов отдать жизнь, но Ивар же душил его. Почему он не сопротивлялся? Почему не мог отказать ни в чём, не мог перечить? Боялся? Разве Бьярки боялся кого-то? Разве не он выходил один на один с копьём на вепря? Разве не он первым встречал мечом раскосых сарынов? Разве он прятался за чужими спинами в драке?
Бьярки со всей силы дёрнул попавшуюся под руку ветку и, разломив пополам, с ожесточением зашвырнул в сторону. Вдруг он остановился, как вкопанный.
Что это, насмешка судьбы? Прямо ему навстречу плелась злосчастная девчонка. Одна. Босая и простоволосая.
Гнеда тоже увидела юношу и замедлила ход. Бьярки мрачно усмехнулся и продолжил идти. Она ведь была совсем ещё подлетком. Тонкая, ни кровинки в лице. Смоляные волосы, брови, вычерченные углём, и глаза, блестящие и чёрные, как вороника, странно и зловеще выделялись в белом тумане, окутывавшем хутор. Может, она ведьма? Но он не боялся и ведьм.
Гнеда совсем замерла, не отрывая от юноши испуганного взгляда. Бьярки остановился в нескольких шагах и грубо, с презрением разглядывал её.
Где же ты потеряла венок? Пустила по реке, гадая на суженого, или оставила под кустом, где миловалась с Иваром? То-то вся рубашка в траве.
Злые, ядовитые мысли застилали разум юноши. Он смотрел на её губы и шею, жадно ища следы поцелуев. Наверное, она была ещё тёплая после объятий Ивара. Бьярки вспомнил вес тела девушки в своих руках, и по спине пробежал холодок. Ворот её сорочки слегка отогнулся с одной стороны, и Бьярки хорошо видел маленькую ямку над ключицей. Она была совсем белая, непозволительно белая по соседству с загорелым лицом. Разглядел ли Ивар этот кусочек или обошёл его стороной, когда ласкал её? А, может, желание захлестнуло его сильной и непреодолимой волной, не оставив времени на то, чтобы гладить её, целовать покрывшуюся мурашками кожу.…
В горле у Бьярки пересохло.
Девушка поёжилась, словно могла прочесть его думы. Её взгляд был такой кроткий, что ему захотелось дать ей пощёчину. В этот миг он ненавидел девчонку всем сердцем.
Бьярки сглотнул.
— А, это ты, — его голос помимо воли прозвучал хрипло. – Угостила ягодкой моего брата?
Гнеда ещё больше побледнела, если только это было возможно. Её брови беззащитно взлетели, и она быстро моргнула несколько раз. Юноше почудилось, что она покачнулась, словно он, действительно, ударил её. В лице девушки произошла такая разительная перемена, что к кадыку Бьярки поднялся ком, мешавший сделать вдох.
Она неловко тронулась с места и торопливо, не глядя на него, прошла мимо нетвёрдыми шагами.
Бьярки растерянно стоял посреди спящей деревни и отчего-то чувствовал себя законченным мерзавцем.
8. Всадник в хорошем плаще.
Что-то разбудило Гнеду. Был ли это чужой запах или она ощутила на себе пристальный взгляд аксамитовых очей? Или присутствие постороннего, напряжённое и бдительное, вторглось в её сон?
Наступила пора сенокоса, и Гнеда спала крепко и глубоко, не помня себя от усталости. Нынче они с Пчёлкой были дома первый раз за две седмицы, что провели в поле, и улеглись вопреки обыкновению поздно. Но нечто заставило девушку открыть глаза.
Сначала всё вокруг казалось обычным. Из спящего хлева слышались тихие шорохи, у самого уха пищал докучливый комар, рядом тихо посапывала названная сестра, а с лугов доносилось мерное стрекотание козодоя. Гнеда уже начала было поворачиваться на другой бок, собираясь снова уснуть, когда вдруг заметила его. Человек, облачённый во всё тёмное, сперва показавшийся лишь тенью, неподвижно стоял совсем близко. Настолько, что ему достаточно было быстро протянуть руку в кожаной перчатке, чтобы накрыть ладонью рот девушки и подавить зарождавшийся крик. Хватка была сильной, почти болезненной. От резкого запаха мездры подступила дурнота.
Незнакомец склонился над её лицом и приставил указательный палец к губам.