Выбрать главу

Дверь с шумом отъехала в сторону и в купе зашёл проводник: - Билетики пожалуйста… .

Быстро принял билеты, перекинулся с нами парой фраз и разрешил забрать с верхней полки уже застеленное бельё. Я вышел в полутёмный коридор, давая возможность попутчице переодеться и заправить постель. На душе было муторно, голова болела ещё больше, а в мозгу царил хаос.

- Вот блин, мозги поплыли, - со страхом вспомнил слова врача, - хоть бы до дома успеть добраться, а то ещё где-нибудь снимут с поезда и сдадут в психушку. Надо держаться, сейчас зайду в купе, выпью коньяка и держаться изо всех сил. – Я принял решение, как клятву и несколько успокоился. А тут отъехала в сторону дверь и в коридор выглянула уже переодетая бурятка.

- Товарищ военный, заходите, устраивайтесь.

Я быстро застелил постель на нижней полке и сел, прислушиваясь к ожесточённому спору между первым и вторым голосами. Второй голос нападал на первый и требовал, чтобы первый голос отцепился от меня. Вся эта перебранка, мешала мне сосредоточиться, поэтому мне пришлось даже прикрикнуть на них обоих и упрекнуть второй голос: - Ты, то сам чего молчал, когда я в поезд чуть не упустил? Чего не подбодрил?

- Боря, я молчал, потому что ты должен сам принимать решения, никого не слушая: ни меня, ни его: просто не обращай на нас внимания.

- Чтобы не обращать на вас внимания, я сейчас вас просто коньяком задавлю.

- Эй…, мужчина, мужчина…, - внезапно я увидел перед собой попутчицу, которая встревожено трясла меня за руку. – С вами всё в порядке? А то, может, приляжете, поспите.

Я немного помолчал, приходя в себя, а потом несколько резковато спросил: - Вас как зовут?

- Ирина Константиновна, - тоже резко, но твёрдо ответила женщина, как бы ставя стену между нами и отметая даже саму возможность разговора, не говоря уже об обычном флирте.

- Ну, а меня Борис Геннадьевич, - помолчал, потом снова обратился к ней, - Ирина Константиновна, у меня сегодня очень тяжёлый и одновременно богатый день на впечатления был и мне необходимо выпить сто грамм коньяка. Конечно, с вашего согласия. – Поспешил добавить, увидев как протестующе она встрепенулась, но услышав о её согласии успокоилась.

- А вы буянить не будете? Приставать ко мне не будете?

Я искренне рассмеялся: - Ирина Константиновна, сейчас выпью и сразу же лягу спать. У меня сегодня очень трудный день был, поверьте и очень устал.

- Ну, что ж, пейте.

Быстренько достал кусок колбасы и нераспечатанную бутылку армянского коньяка, скрутил крышку и молча предложил соседке, но та отказалась. Уже не стесняясь, налил под протестующим взглядом Ирины Константиновны полный стакан и, залпом выпив, откусил кусок колбасы. Закрыл глаза прислушиваясь к себе и опять удивился действию алкоголя: голоса и боль мгновенно пропали, как будто щёлкнул тумблером.

- Разве так коньяк пьют? Вы же его хлещете, как алкаш…, - я не стал дальше слушать осуждающих слов, снял обувь и с наслаждением растянулся поверх постели, закрыв глаза. Запах чистых простыней и наволочки мгновенно отправили меня в прошлое и я снова увидел себя лежащим на кровати в чеченском доме, услышал как в соседней комнате шарится Чудинов…

Вздрогнул, как от толчка и открыл глаза: тусклый свет ночника, пустые верхние полки и спящая через проход женщина. Я снова закрыл глаза и слёзы тихо потекли из моих глаз: я ехал

домой и должен радоваться, но радости не было – была тоска и горечь. В прошлое уходил важнейший этап моей жизни, особые человеческие отношения, переживания, которых мне в будущем не будет хватать, о которых буду тосковать и помнить всю оставшуюся жизнь, как и всех людей, которые окружали меня на войне.

…. Прямые солнечные лучи, блуждали по моему лицу и будили, вытаскивали меня из объятий Морфея. Я открыл глаза, но пробуждение не принесло радости: голова трещала по

швам, а в мозгу эти ненавистные голоса, к которым прибавился сильный неприятный свист. Рывком сел на постели и оглядел купе, ища причину свиста. Но свист был внутри меня. Угрюмо поздоровавшись с Ириной Константиновной, которая лёжа читала детектив, я быстро собрался и пошёл в туалет привести себя в порядок. Вернувшись, чувствовал себя несколько посвежевшим, но от этого боль и хаос в голове не пропали, а даже немного усилился. Немного поерзал на своём сиденье, а потом решительно обратился к попутчице.