К отъезду Альбы мальчики отнеслись равнодушно. Старший хмыкнул, пожал плечами и унёсся гонять в футбол; Риккардо тоже никак не отреагировал. Джузеппе и Перла опасались, что он впадёт в истерику, свойственную маленьким детям, когда их впервые разлучают с матерью, но истерики не случилось, и старики выдохнули.
Полтора месяца Риккардо избегал Джузеппе всевозможными способами. Риккардо не боялся его, но ощущал некий дискомфорт, когда Джузеппе, насупившись, смотрел на него или отбивался, как от назойливой мухи, если он опускался на пол рядом с братом и соседскими мальчиками, которым Джузеппе по вечерам рассказывал истории.
К следующему лету обиды Джузеппе и Альбы позабылись, Альба жила в Сицилии с сыновьями, но Риккардо по-прежнему ускользал от Джузеппе, до августа вполне удачно, но третьего числа всё-таки попался.
Риккардо играл в саду, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. Обернувшись, он замер: Джузеппе сидел в кресле за его спиной.
Взяв с фруктовой тарелки апельсин, Джузеппе протянул его внуку.
– Ты знаешь, что это?
– Апельсин,– ответил Риккардо, чей зад словно прилип к траве.
– Апельсин!– прохрипел Джузеппе, откинувшись на спинку кресла, но затем наклонился к внуку.– Это яблоко.
Риккардо нахмурился.
– Нет, дедушка, это апельсин.
– Яблоко,– настаивал Джузеппе,– яблоко из сада Гесперид. Ты знаешь, где находится сад Гесперид?– Риккардо покачал головой.– Хочешь, расскажу?
Он кивнул, и Джузеппе поманил его рукой.
Риккардо поднялся на ноги и с опаской подошёл к Джузеппе. Тот дал ему апельсин, усадил к себе на колени и начал рассказ о нимфах и горе, где Атлант держит на плечах небо. А по вечерам Джузеппе говорил о войне и мире, о людях и животных, о чудовищах на суше и в море, о жизни и смерти, о вере и безверии, о боге и его церквях, об Италии, обо всём, что представлялось ему правильным, нужным и вечным, и больше не прогонял Риккардо, когда он подсаживался к другим мальчикам.
Через год Джузеппе вновь протянул Риккардо апельсин, но с другим вопросом:
– Чем пахнет?
Риккардо зажмурился.
– Солнцем,– ответил он, и тут же получил лёгкий подзатыльник.
– Кровью и потом,– сказал Джузеппе.– Всё в этой жизни пахнет кровью и потом. Хочешь апельсин? Так иди и заработай его.
Пока четырёхлетний Риккардо поливал апельсиновые деревья, Джузеппе подсчитывал, сколько раз он свалился прежде, чем донёс хотя бы половину лейки до ствола. Апельсин, полученный за работу, показался уставшему Риккардо слаще, чем все конфеты, которые он когда-либо ел.
Ещё через год Джузеппе привёл младшего внука в капеллу, расположенную на территории усадьбы.
– Человек должен быть образован, трудолюбив и набожен, Риккардо.
– Почему?
– Если каждый человек будет образован, трудолюбив и набожен, в мире не будет войн.
– Почему?
– Образованный человек знает, какой ущерб война наносит человечеству. Трудолюбивый человек знает, как тяжело восстановить то, что разрушает война. Набожный человек знает, что за все свои деяния он будет отвечать перед Господом. Если каждый человек будет знать, какой ущерб наносит война, как тяжело восстановить то, что она разрушает, и что за все свои мысли, слова и поступки – хорошие и плохие – придётся отвечать перед Господом, человек не возьмёт в руки оружие, не скажет и не сделает ничего дурного, он будет порядочным человеком. Понимаешь?
– Да.
– Сегодня я хочу показать тебе капеллу, Риккардо. Сегодня я хочу помолиться в ней вместе с тобой.
– Капеллу?
– Да, Риккардо. Капелла. Место, где люди, любящие друг друга, молятся вместе. Ты знаешь какие-нибудь молитвы?
– Нет.
– Вы с родителями не ходите в церковь?
– Нет.
– Тогда я буду первым, кто откроет тебе тайну святилища.
Когда Риккардо услышал, как мать назвала гараж святилищем, то испытал нечто среднее между ликованием и возбуждением. Он был в гаражах Карлы и Чака, чьи отцы не молились там, а ставили автомобили и хранили всякий хлам; ни фигурок Иисуса Христа, ни свеч Риккардо в их гаражах не видел. Но отцовский гараж – другой, он – святилище, в которое Риккардо ввиду возраста запрещали заходить.
На шестой день рождения Риккардо получил в подарок новый (взрослый!) велосипед и право ставить его в гараж зимой (из-за соображений безопасности) и летом (за ненадобностью).
Брат привёл Риккардо в гараж, и Риккардо с трепетом ждал, когда громадная скрипучая крышка поднимется, и святилище предстанет перед ним во всей красе. И расстроился, не обнаружив в нём ничего, кроме отцовского «форда»; даже бутылки с разноцветной жидкостью, как в гараже Карлы, и потрёпанные журналы, как в гараже Чака, не валялись.