Молли могла толкнуть, оскорбить или натравить своего ротвейлера как на взрослого, так и на ребёнка. Шкаф Мартина Гленана ломился от жалоб на Молли, но она пренебрегала предупреждениями шерифа, а, когда он выписал ей штраф, демонстративно сняла штаны перед Управлением и подтёрлась им на глазах у сотрудников. И хотя психиатр Джеймс Норвелл признал Молли Верберг вменяемой, тем не менее, он посоветовал жителям при встрече с ней придерживаться того же принципа, что и со змеями: не трогай и проходи мимо.
Риккардо, подъезжая к дому Молли Верберг, гадал, как реализовать совет Норвелла на практике, и не пересекаться с женщиной на протяжении четырёх часов, если мать наняла Молли в качестве его сиделки.
Спрыгнув на ходу с велосипеда, Риккардо бросил его у крыльца, вбежал по лестнице и постучал в дверь.
Дверь открыла девушка, по виду чуть старше его самого, и Риккардо сделал шаг назад, чтобы проверить, не перепутал ли он номер дома.
Восьмая улица. Двести тридцать седьмой дом. Дом Молли Верберг. Всё верно.
– Ты Риккардо?– спросила девушка.– Проходи.
Риккардо зашёл в дом и с опаской посмотрел по сторонам, готовясь к тому, что в любой момент из-за угла выскочит либо Молли с голым задом, либо её бешеный пёс.
– Меня зовут Далия.
– А где миссис Верберг?– спросил Риккардо, заглядывая за угол.
Далия засмеялась.
– Там никого нет, только лестница, ведущая на второй этаж.
– Где миссис Верберг?– повторил Риккардо.
– Путешествует по Австралии. До января.
<Соревнуется с кенгуру в сумасшествии?>
Риккардо развернулся к Далии.
– А ты кто такая?
Маленькая, худенькая, в застиранном голубом платье – она теребила кончик ленты, выбившийся из косы.
– Я Далия, племянница Молли. Твоя мама наняла меня.
– А,– Риккардо стянул школьную сумку,– понятно.
Он завернул в гостиную, плюхнулся на диван и вывалил учебники на журнальный столик.
– Я могу называть тебя «Рикки»?
– Нет. Только друзья могут называть меня Рикки. Для остальных я Риккардо.
Далия улыбнулась: ну, какой из него Риккардо? Щуплый черноглазый мальчишка, у которого ещё даже голос не сломался.
– Я хотела бы стать твоим другом.
Риккардо проигнорировал её слова.
Она прошла в гостиную и села напротив Риккардо на другой диван.
– Если ты голоден…
– Нет.
– Чай?
– Нет.
– Что-нибудь другое?
– Тишины.
Далия кивнула. Но её молчанием Риккардо наслаждался лишь минуту.
– Апельсины! Я купила апельсины! Твоя мама сказала, что ты любишь их.
– ТИ-ШИ-НЫ, мисс Верберг,– Риккардо оторвался от задания по математике.– Спасибо.
Закусив губу, Далия теребила то ленту в волосах, то подол платья, и замерла, когда в дверь постучали.
Риккардо посмотрел на Далию.
– Ты кого-то ждёшь?
– Нет,– испуганно ответила она.
Стук усилился.
– Может, откроешь?
– Да. Наверное, кто-то из соседей.
Риккардо ухмыльнулся.
<Кто-то из соседей, конечно. Или твой парень, с которым ты закроешься на втором этаже и будешь скрипеть кроватью, как это делали предыдущие сиделки>
Риккардо слышал, как Далия пригласила кого-то в дом, а затем, когда гость отказался, пожелала ему хорошего дня.
– Твой друг передал.
Риккардо вырвал тетрадь из её рук.
– Он мне не друг.
Далия опустилась на диван.
– Какую музыку ты любишь?
Риккардо вздёрнул подбородок.
– Ты мне мешаешь.
– Извини.
Она вышла на кухню, пошуршала там пакетами и вернулась обратно.
Почистив апельсин, Далия предложила его Риккардо.
– Я не хочу.
Риккардо приподнял глаза на Далию: она делила апельсин на дольки с тем же лицом, с каким обиженные дети назло матери отрывают лепестки от её цветов.
– Классическую,– сказал он.– Я люблю классическую музыку. Симфонии Бетховена, например.
Далия пододвинулась к журнальному столику.
– Какая твоя любимая симфония?
– Десятая.
Она сжала апельсин, и сок брызнул на Риккардо, чего Далия, задумавшись, не заметила, а Риккардо не подал виду, что что-то произошло.
– Я не слышала десятую симфонию. Но обязательно её послушаю к нашей следующей встрече.
– Послушай.
<Хотел бы я увидеть твоё лицо, когда в музыкальном магазине тебе скажут, что десятой симфонии не существует>