– Карла, я, правда, спешу.
– Так спешишь, что не можешь назвать номер дома?
Риккардо двумя пальцами взял тетрадь, мельком взглянул на первый лист и тут же спрятал за спину.
– Не подписана.
Карла сморщила нос.
– Зачем ты это взял?
– Отдам мисс Беннет. Может, она определит владельца по почерку. Неудачники тоже имеют право на образование, верно?
Уголки его губ дёрнулись, и он едва сдержался, чтобы не захохотать.
<Интересно, что бы ты сказала, узнав, что неудачник, чью тетрадь ты пнула минуту назад, – я?>.
– Двести тридцать седьмой дом.
– Молли Верберг?– визг Карлы привлёк внимание уборщицы, бродившей по коридору точно привидение, так что после грозного «тсс!» Карла продолжила уже шёпотом.– Миссис Бенитос отправляет тебя к Молли Верберг? Рикки, я люблю и уважаю твою маму, но…
– Риккардо.
– Но отправлять тебя к Молли Верберг – безумие! Нет, на Восьмую улицу ты не пойдёшь. Я не пущу. Нет, только не к ней! Только не к Молли Верберг!
– Что не так с Молли Верберг?.
– Рикки, ты шутишь? Это самая истеричная и скандальная женщина из всех, кого я когда-либо видела! Однажды мы с мамой встретили её в магазине и…
Карла кричала, размахивала руками, и, наконец, забывшись, прислонилась к дверному косяку. Риккардо понимал, что, возможно, это его единственный шанс выйти из кабинета, поэтому, кивая на возмущения Карлы, проскользнул в коридор, где сразу же сбил с ног рыжего одноклассника – старшего сына мистера Мишелса, хозяина закусочной «Крабовый утёс».
Мальчишка выронил стопку учебников и распластался на полу.
– Привет, Риккардо! – засмеялся он.
Риккардо в спешке поднял одну из книг, но под пристальным взглядом Карлы, бросил её обратно на пол и прошипел:
– Смотри, куда прёшь, придурок!
– Извини, – он почесал макушку.– Мисс Беннет попросила отнести книги в библиотеку и…
– Нам не интересны твои приключения, рыжий,– ответила Карла.– Рикки, отдай ему тетрадь и пусть катится ко всем чертям.
– Она не подписана.
– Да, но я уверена…
– Она не подписана, Карла!
Риккардо трясло. Он злился, нервничал и гордился собой одновременно. Последнее чувство в нём вызвал собственный голос: впервые он прозвучал твёрдо, как у человека, которому даже Господь не смеет перечить, твёрдо и холодно – как у отца.
Карла выхватила из рук приятеля, пребывавшего в эйфории, тетрадь и передала рыжему мальчишке.
– Твоя?
Он открыл первую страницу.
Мелкие крючки в начале строки превращались в гигантские буквы в половину дюйма к концу и, вероятно, они продолжали бы расти, если бы автор написанного не оборвал текст на середине.
– Да. Ума не приложу, где я мог её потерять. Спасибо, что вернули!
– Вот видишь, Рикки! Я была права!
– Мне некогда, Карла!– заорал Риккардо и рванул на школьный двор.
Он был уверен, что его основным препятствием станут вялые шестиклассники на главной лестнице, чей маршрут предполагал всего два пункта назначения – столовая и кабинет, пока не прибежал на парковку и не увидел, что недоумки из класса математики расположили свои «швинны» по принципу домино и тем самым перекрыли ему единственный выезд.
Риккардо боролся с желанием пнуть по первому попавшемуся колесу и запустить неизбежную цепную реакцию раньше времени, и медленно пробирался к старенькому велосипеду. Отец, правда, обещал купить ему другой, если к концу года в табеле не будет отметок «С»; на рынок вышли новые монстры велосипедного бизнеса, и один добрый знакомый отца, который сотрудничает с этими новоявленными гениями из Ватерлоо, готов продать ему велосипед по совершенно смешной цене и исключительно по дружбе.
Риккардо дёрнул велосипедный замок и опустился на колени, когда тот не поддался.
<Как же ты говорил? Вверх и вниз? Вниз и вверх?>
*
Голос матери разрезал воздух.
– Риккардо!
Компания из шести мальчишек, одетых в одни шорты, пронеслась мимо дома Бенитосов. Скрип велосипедных тормозов слился с карканьем воронов, задыхавшихся от жары не меньше людей: к двадцатым числам июля температура поднялась почти до сорока градусов. Словно дьяволу надоело сидеть под землёй, и он выбрался наружу, прихватив с собой адское пекло и визжащих демонов c детскими лицами. Последние, к слову, имели привычку плескаться в городском фонтане и звать родителей противными голосами, если им делали замечания прохожие.
– Риккардо!
– Иду, мам!– Риккардо отошёл от окна.
Каждый год, после праздничного ужина в честь Дня Независимости, отец выпивал бокал красного вина из личных запасов деда Риккардо, произносил тост, в котором восхвалял всех родственников, а затем торжественно вручал матери билеты в Италию, но в этом году всё было иначе.