Заказав нам билеты туда и обратно на скоростной поезд — «Кобчик» и приготовив еды, решил войти в «Дамбалу», попытавшись разобраться в вопросах, которые я сам себе и поставил. Вход. Радужный поток вновь несет меня, оставляя на площадке у рунического монолита. Быстрым шагом пересекаю площадь, направляясь в библиотеку, где, поприветствовав ее хранителя, прямо интересуюсь у него, пользуясь отсутствием посетителей, где я могу найти наставника ритуалистики. Он поднимает голову от лежащего перед ним древнего на вид фолианта, окидывает меня насмешливым оценивающим взглядом и нехотя начинает отвечать, словно торопясь вернуться к чтению:
— В другом мире.
— В каком смысле?
— В том, что наставника ритуалистики, нет.
— Как так-то?!
Тяжко вздохнув и отодвинув книгу, словно смирившись, с тем, что почитать не удастся, он продолжил:
— Вам должны были говорить, что деканы факультетов ритуалистики и молнии погибли во время ритуала. Так что и преподавание этих дисциплин в академии ныне не проводится.
— Но почему так? Остались же старшие ученики.
В глазах моего собеседника словно бы искры электричества замельтешили от раздражения, он явственно напрягся, а в голосе прорезался металл:
— А я, по-вашему, всегда мечтал быть библиотекарем? Я старший ученик факультета молнии. Однако правила академии одинаковы для всех. Преподавать может лишь защитивший титул мастера. Поэтому и мое обучение, хоть мне и остался последний курс, остановилось. Вот, видите — над книгами чахну, пытаясь самостоятельно развиваться, чтобы сдать проклятый выпускной экзамен и стать полноправным преподаватель. У вас все на этом?
— Не могли бы тогда вы помочь мне с интересующими меня вопросами? — попробовал все же договориться с ним я.
Тяжело вздохнув, и, словно бы приняв неизбежное, на этот раз чересчур спокойным голосом он дал добро:
— Так и быть, задавайте быстрее ваши вопросы, после чего, прошу вас оставить меня, наконец-то в покое.
Я же, не решаясь лишний испытывать его терпение, просто взял и вывалил ему весь список, отмеченных в моем Гримуаре вопросов:
— Какие бывают знаки кроме знака равновесия, от чего зависит качество создаваемого предмета, какое влияние оказывают временные интервалы.
Библиотекарь по-новому заинтересованно посмотрел на меня:
— Почему вы решили об этом узнать?
— Дело в том, что я сделал одну вещь, и вот ее описание-то и навело меня на все эти вопросы.
— Стоп-стоп-стоп. Вы сами сделали артефакт? При этом, ничего не зная обо всех этих вещах? Ха-ха-ха-ха-ха! — видимо мои слова весьма рассмешили мага, потому что хохотал он в голос, буквально до слез. Отсмеявшись, наконец, продолжил:
— Не поймите меня неправильно, но… В общем, считается, что невозможно создать магический предмет не обладая теми знаниями о которых вы спрашиваете. Поэтому, Странный Доктор либо вы чертовски везучий, либо, банально, не особо честный. Расскажите, что за предмет вы смогли сделать, а после я без утайки расскажу все, что знаю, касательно ваших вопросов.
Я просто зачитал ему вслух описание сделанной мною обложки, а затем и рассказал, как именно я ее делал, пришлось еще и на несколько уточняющих вопросов ответить, после чего мой собеседник надолго задумался, что-то про себя, видимо, прикидывая. Наконец, видимо придя к некому выводу, он кивнул, и принялся с жаром рассказывать.
— Это просто удивительнейшее стечение обстоятельств! То, как все сложилось! И вы с первой попытки! Случайно! Сделали работающий артефакт! Это же невоз… нет, невероятно.
Столь сильный напор обескуражил меня и, видимо заметив это, электромансер поспешил сбавить обороты, вернувшись к образу надменного мага.
— Пойдемте, я вас познакомлю кое с кем. И давайте на ты! — увлек он меня за собой, даже не дожидаясь ответа.
Проследовав за библиотекарем, через спрятанную за книжными полками дверь, пару раз свернув на развилках, по полуподвальному коридору, освещенному светом из кристаллов, в беспорядке, гроздьями расположенных на потолке, я пришел в… склад. Самый обычный склад с окошком выдачи, и скучающим кладовщиком, вооруженным журналом приема-передачи и безразлично взирающим на нас сквозь проем. К нему-то и обратился сходу мой сопровождающий.
— Нахам, ты не поверишь, когда расскажу, кого я к тебе привел. Этот разумный своими руками сделал артефакт, и при этом он ничего не знает о ритуалистике. Да что там о ритуалистике. Вообще об Искусстве. Он не знает ни про Знаки, ни про Часы, вообще ни про что!
— Не смешно, Ороро. — прошелестел он в ответ бесцветным невыразительным голосом, — Так не бывает.
Его серые, словно бы бесцветные глаза, взглянули на меня, и вдруг превратились в самые зловещие буркала, которые я видел в своей жизни. Не мгновенно, а плавно, хоть и очень быстро. Зрачки сначала расширились, причем, по-моему, став больше не только радужной оболочки, но и вовсе густой тенью выйдя за пределы глаза, а после, сузившись, разделились на четыре отдельных зрачка разной и непостоянной формы. Жуткое иррациональное ощущение, что на меня смотрит нечто древнее и бесконечно далекое человеческому пониманию продлилось всего несколько секунд, после чего кладовщик моргнул, и глаза его стали прежними. У меня же словно колени подкосились, и, чуть не упав, яоблокотился на стену. Сердце колотилось как бешеное, но не от страха или ярости. Ощущение было странным, словно я резко, дико замерз, и сейчас сердце, разогнавшись, свежей кровью прогоняло стужу из моего озябшего тела
Причмокнув несколько раз губами, этот жуткий Нахам, продолжая невидящим взглядом смотреть на меня, наконец, прошелестел:
— Хорошо… Расскажите.
Мне было решительно не до рассказов и вообще хотелось как можно дальше убраться от этого чудища, как оказалось, одним взглядом вытянувшего всю мою ману. Видимо это и стало причиной изменений моего самочувствия, поэтому я и не собирался ничего говорить, а вот библиотекарь, без утайки, поведал ему мой рассказ. По мере повествования Нахам даже в выражении лица не переменился, а библиотекарь-Ороро, напротив рассказывал с жаром и удовольствием. Дослушав историю, кладовщик выдавил из себя жуткую, натянутую улыбку и снова зашелестел:
— Хорошо…. Созидатели нужны. Толк будет. Возможно. Не спешите. Сначала поймите. Ошибка — смерть. Причем, с травмой. Травмой ядра. Разрушение не лечится Потому, вот книга. Поймите. Научитесь. Узнайте. Это поможет… Должно.
Он, словно фокусник, не глядя, откуда-то из-за спины вытянул книгу, протянул ее мне и придвинул ко мне свой складской журнал:
— Подпись. Вот здесь. И идите. Устал.
Сориентировавшись, я расписался, и, схватив учебник, максимально выразительно уставился на электромансера, спеша покинуть это место, дабы оказаться подальше от его жуткого хозяина.
Глава 10
— Ты не держи зла на Нахама. Он нас самом деле отличный парень, просто Искусство на всех отпечаток накладывает. Нахам вот из старого могущественного рода шаманов, и, к тому же, только родившись, ненадолго умер. Поэтому он очень сильно связан с миром духов. И это не только сила, но и ответственность. Можно сказать, что ему приходится прилагать усилия, чтобы оставаться полностью на нашем, материальном плане бытия. Потому и изучает он именно Ритуалистику. Это единственная из областей искусства, которая может помочь ему найти точку опоры для материального мира. Но это не точно.
— А то, что он мне взглядом ману выжег, как к этой слезливой истории относится?
— Не он выжег. Как бы объяснить-то… В общем, если коротко, ты сам всю ману потратил, инстинктивно, пытаясь защититься от его взгляда. Он, может видеть суть вещей, их прошлое и альтернативы будущего. Но этот взгляд наполнен силой духовного плана, которая разрушительна для живого. От взгляда сильного урона не будет. Но, инстинктивно, ты попытался защититься и выпустил всю доступную тебе силу в сыром виде. Эффекта это, разумеется не принесло. Навыков-то у тебя нет. Но факт остается фактом, это своеобразный защитный механизм, почти как у скунса. Кстати, далеко не всем он доступен. Со временем даже такой спонтанный выброс можно научиться делать структурированным и наполненным мощью стихии, что уже будет опасно. Но и для самого чародея уже не будет проходить бесследно, когда силы реально много, мгновенный выброс способен повредить энергетические каналы.
И сразу же после его слов на краю поля зрения появилась иконка нового оповещения, которую я пока решил не трогать.