Утром, проснувшись, обнаружил себя спящим в компании женщины, на которой были одеты лишь кружевные красные трусики. Аккуратно стянул со своей гостьи одеяло, рассматривая ее. Это была красивая и хорошо сложенная невысокого роста блондинка. Наверное, чуть старше меня, узкая талия, красивая большая грудь и широкие бедра. Модная ассиметричная стрижка, выбритый висок, модуль нейроинтерфейса в стильном ало-черном дизайне, ярко накрашенные губы, возможно даже с татуажем, не разбираюсь. В общем, совершенно не в моем вкусе, но вместе с тем в ней было что-то странно-манящее, не дающее отвести взгляд. И это что-то вовсе не отсутствие одежды. Пока я ее рассматривал, моя гостья открыла глаза и, заметив, мой интерес натуралиста, прикрыла руками грудь. Я присел рядом с ней, аккуратно прикоснувшись кончиками ногтей к ее бедру, и повел руку, повернув ее тыльной стороной ладони к телу, вверх скользя по нежной коже.
— Мне кажется, что у нас вчера осталось незаконченное дело. Я ведь не ошибаюсь?
Она сначала хотела отстраниться от моей руки, но замерев, видимо ее все же все устраивало, коротко кивнула.
— Сударыня, а не напомните, как вас, зовут? А то я, к сожалению, запамятовал.
— Мария, и давайте на ты.
Рука, скользя по коже, как раз преодолела путь через весь живот, по плечу, вдоль шеи, достигла красивого лица. Развернув ладонь я легонько погладил ее по щеке, обратив внимание, что и она, будто кошка, двинула головой навстречу моей руке.
— Да, согласен, учитывая то, чем мы сейчас займемся, пора перейти.
После этих слов я, аккуратно запустил пальцы своей новой руки ей в волосы, притянул ее к себе.
Глава 3
С интересным чувством я, покидал столицу — город, в котором я провел последние восемь лет. Именно сюда, в НИИ имени Академика Бурденко я поступил на ординатуру, после окончания Красноярского государственного медицинского университета. Здесь я провел свою первую операцию, спас первого пациента, город, который я никогда не любил, но который выбрал для своей жизни. Город, который наказал меня за мою ошибку, отобрав все, чего я добился. И сейчас я сижу в самолете, который, сквозь ночь несет меня туда, откуда я начал свой путь. Круг, можно сказать, замыкается. Змей, биополимерными клыками, кусает себя за хвост.
Даже Красноярск — крупнейший город Енисейской республики, после Москвы показался мне спокойным, просторным и неторопливым. А выйдя на жд вокзале в Ачинске, где и располагалась остановка междугороднего автобуса, я и вовсе растерялся, настолько медленно и умиротворенно все было там. Маленький вокзал, с небольшой привокзальной площадью, на которой меланхолично сверкал струями воды, расположенный напротив главного входа, небольшой фонтан, освежающий одним фактом своего присутствия небольшой аккуратный сквер, был окруженным настоящим раскаленным морем парковок из свежего, пластифицированного асфальта, залитого ярким июльским солнцем. В этот воскресный день здесь, возле вокзала было от силы десять человек, в числе которых я заметил и свою, как неожиданно оказалось, постаревшую маму, в компании моей сестры, ее мужа и сына. Вся семья собралась, чтобы встретить своего непутевого родственника. Мама с сестрой кинулись мне на шею, обняли и, начали что-то путано объяснять, я кое-как отстранил их, аккуратно пожал руки шурину и племяннику, донес багаж до машины и сел на заднее сидение УАЗА «Kukushka», названного так в честь первого российского электромобиля, рядом с племянником и матушкой. Мама, наконец успокоившаяся, строго посмотрела на меня и сразу решила расставить точки над i:
— Ну и почему ты скрывал, или думаешь, что твоя родня читать не умеет, и я никак не могла узнать, о том, что перспективный московский нейрохирург в пьяной аварии потерял руку, и что хирург этот мой непутевый сын? Зачем скрывал, а?
— Эм-м-м-….Не хотел волновать вас…
— Три месяца не хотел волновать? А встретить тебя на вокзале в таком виде, это вовсе не волнение для нас, правда? Или ты думал, что не заметим руку пластмассовую?
— Я… Я не знаю что я думал, мам — ощущения были такие же как в детстве, когда мама отчитывала меня за очередную провинность, вся эта ситуация даже заставила меня улыбнуться, несмотря на чувство вины, и вдруг стало так хорошо — хорошо, от понимания что родные люди, которые не придадут, они вот они, рядышком.
— Ах, тебе еще и смешно! Вообще мать не бережешь! — надулась моя родительница.
— Вообще правда, Степа, так не делается, и здесь нет ничего смешного, — согласилась с матушкой и сестра.
Я улыбнулся воспоминаниям о том, как примерно также нас с тобой отчитывали в 8-ом классе, за то, что мы поздно вернулись домой, да еще и твой телефон сломать умудрились.
— Свет. Разумеется, я понимаю, что поступил неправильно по отношению к вам. Но прямо сейчас, я просто счастлив, что вернулся и могу вас всех обнять.
— Ах, вон ты про что, тогда да-а-а-а, тогда конечно, — с пониманием кивнула сестренка.
— А ты на его сторону не становись, — не желала сдаваться мама, — мог и позвонить успокоить родных. А не красоваться ручонками пластмассовыми.
— У меня только одна рука искусственная, мам.
Всеволод, мой тринадцатилетний племянник, во время разговора внимательно разглядывающий мою руку, потянул меня за рукав, и когда я обратил внимание на него, просто завалил меня вопросам
— Дядя Степа, а ты что, правда, киборг? А дай руку посмотреть? А она чувствует что-нибудь? А сильная она? А стену можешь кулаком пробить? А кирпич, до какого этажа докинешь?
— Всеволод, отстань от дяди Степы!
— Ну, Ма-а-а-м!
— Не мамкай!
— Да все нормально, Свет. Я и сам хотел познакомиться уже с племянником, — Всеволода вживую я еще не видел ни разу, только по видеосвязи. В прошлый раз, когда я уезжал из Ачинска, Света только была им беременна, и больше времени на приезд к родне я не смог выделить. Сейчас же, мне предстояло познакомиться с этим рослым парнем, не смотря на юный возраст он отставал от меня самого всего сантиметров на десять.
— Я, племяш, и сам не знаю, на какой этаж кирпич закину, но и пробовать не стану, потому как плечо-то у меня обычное, и именно оно и может пострадать при таких испытаниях, Стену кулаком тоже пробивать не буду пытаться. Рука же пластиковая, а не из суперсплава, сломаться может, если сдуру, да об стену. Да, по правде киборг, и рука моя чувствует почти все то же самое, что и твоя, немного по-другому просто. Есть другие модели, вот те могут больше чувств иметь, например электромагнитное поле чувствовать, или звуки со стекла считывать, есть те, из которых когти как у Росомахи выдвигаются, или пистолет встроенный, но это специализированные модели, не для обычных киборгов.
— Для специальных киборгов?!
— Да, для настоящих боевых киборгов! Солдат, охранников, телохранителей. Такие обычно уже совсем-совсем киборги, без человеческих частей, с искусственными телами.
— Так это получается, что они роботы!
— Нет, что ты! Роботы, никогда не были людьми, они полностью созданы людьми, и вместо сознания у них искусственно обученная нейросеть, так что и ведут себя они не как люди. А киборги были когда-то людьми, просто отказались от тела, по тем или иным причинам и их сознание было оцифровано.
— Дядь, а у тебя же тоже нейроинтерфейс есть? Круто, значит, мы с тобой можем общаться мысленно, и играть. И пользоваться им ты меня поучишь, а то у меня плохо получается.
У Всеволода нейроинтерфейс стоит с самого детства. Дело в том, что у него еще в 10 месяцев диагностировали дцп, а в 4 года внедрили нейромодуль, это стандартная на сегодняшний день практика. Нейромодуль, во-первых корректирует развитие мозга, во вторых, помогает поврежденным отделам мозга правильно контролировать работу мышц, словом, позволяет свести практически на нет, даже тяжелейшие формы паралича. Любого. И детского церебрального, и постинсультного и даже травматического, правда и нейромодуль в таких случаях разворачивается на всю нервную систему, включая спинной мозг, для обхода поврежденного участка.
— Сева, у меня нейроинтерфейс всего неделю, это ты меня будешь учить им пользоваться. А играть мне некогда.
— А чем тебе нужно заниматься, ты же, можно сказать, в отпуске, Стёп? — удивилась сестра, — все таки, столько лет занятой был и все не до нас. Может сейчас, немного побудешь с семьей. С племянником познакомишься. С мамой побудешь, съездим все вместе куда-нибудь.
И действительно, по большому счету заниматься здесь мне и нечем особо, по крайней мере, прямо сейчас. Нет как таковой необходимости бежать. Но за последние годы я совершенно разучился отдыхать, во всяком случае, вот так, не на курорте, а можно сказать в домашней обстановке.