Он дал отбой и задумался. Стоит ли вообще тянуть за ниточки шестилетней давности? Впрочем, можно совместить расследование с поездкой в родной город. Давно отпуск не брал…
Он подцепил вилкой принесенный официантом салат и принялся жевать. Интересно, а вдруг ему все-таки удастся затащить девицу в постель?
Тот же день. Оканака, штаб-квартира корпорации «Визагон»
Когда Смил стремительно вошел в комнату для совещаний, гул голосов мгновенно стих. Двенадцать пар глаз уставились на него в молчаливом ожидании. Директор службы безопасности «Визагона» хотя и был справедлив, но расхлябанности и недисциплинированности не терпел. С глазу на глаз он мог позволить себе выглядеть дружелюбным и общаться на короткой ноге с некоторыми давними коллегами наподобие Тадаса, но на людях становился неприступным и высокомерным, словно император.
— Если кого-то утешит, то недоумка Кара Тарамириса с треском вышибли на улицу, — проинформировал он подчиненных усаживаясь во главе стола. — Рекомендации выдали такие, что в ближайшие пятьдесят лет никем выше уборщика не устроится. Но меня новость почему-то не радует. Тадас, отчет по розыску.
— Так… — его заместитель покопался в терминале и вывел изображение на большой плоский экран в торце комнаты. — Первое. Все ниточки по счетам оборваны. Их Биката закрыл еще до увольнения. Снятые суммы с точностью до нескольких тысяч совпадают с тем, что он передал корпорации в счет возмещения ущерба. Новых счетов на его имя не открывалось. Финансовая разведка собов разводит руками.
— Значит, деньги он все же таскает наличкой… Умно, — пробормотал Смил. — Дальше.
— Клен поговорил с соседями, — Тадас кивнул на молодого парня с короткой стрижкой и в спортивном свитере. — Изображал из себя старого друга. Удалось примерно выяснить, когда именно он выехал из дома — двадцать второго одиннадцатого, через пять дней после инцидента. Наш контакт в окружном управлении полиции выяснил, что ни одна контора по прокату автомобилей в тот период с ним дел не имела — если только он не ухитрился раздобыть себе фальшивые документы. Попутно выяснилось, что четырнадцатого числа, накануне похищения чоки, он нанимал автомобиль в одной мелкой фирмочке, вернул два дня спустя. Клерк на регистрации, дежуривший в тот день, опознал его по фотографии. Говорил, что парень сильно нервничал, потому и запомнился.
— Без надобности. Для чего ему вторая машина в ночь на пятнадцатое потребовалась, понятно — укрыл где-то поблизости, чтобы свою чоки перевезти. Что в день отъезда машину он не арендовал, понятно — возвращаться в город он не намеревался, не вернуть машину — попасть в розыск в качестве вора, а оставить ее в другом пункте проката означает как минимум указать направление бегства. Дальше.
— Помимо машины выбраться из Оканаки можно двумя путями: по воздуху и поездом.
— Так. Аэропорты, очевидно, исключаем — там паспорт нужно предъявлять.
— Да. На всякий случай мы купили сводные базы всех трех аэропортов — через них Биката не вылетал…
— Следи за языком, Тадас, — нахмурился Смил. — Не «купили», а «получили доступ». Ты бы не забывал, что подкуп должностных лиц — уголовное преступление. А вдруг тебя кто-то записывает? Ладно, не дуйся, продолжай.
— Остается один путь — поезд, — слегка обиженным тоном продолжил Тадас. — На данном варианте мы сосредоточили все усилия.
— Что вы успели?
— Мы получили доступ к записям железнодорожных камер безопасности. Поскольку обработать записи камер со всех городских и окрестных станций за такой короткий срок невозможно, мы ввели разумное ограничение: если Биката хочет смыться из города, он постарается уехать как можно дальше. А поезда дальнего следования отправляются только с двух центральных вокзалов и на ближайших станциях не останавливаются, так что ни сесть, ни выйти невозможно.
— Слабое предположение, — отрезал директор службы безопасности. — Местными поездами можно добраться от станций по периметру Оканаки до ближайших городов типа Мусисоны, откуда тоже ходят дальние поезда.
— Тем не менее, — упрямо продолжил Тадас, — мы сосредоточились именно на варианте с центральными вокзалами. Мы ку… э-э, получили доступ к записям камер наблюдения обоих.
— Замечательно. Только на Большом вокзале восемьдесят четыре, как мне помнится, камеры наблюдения. За день — почти тысяча семьсот часов видео. Каждую минуту в поле зрения каждой камеры попадает порядка полусотни лиц. Сколько там получается? Короче, Тадас, сколько лет ты собираешься анализировать записи?
— Уже закончили, — только сейчас, в краткий миг триумфа, Тадас позволил торжествующим ноткам проскользнуть в своем голосе. — Смил, помнишь, в подразделении программных продуктов мы разрабатываем для СОБ новую систему автоматического поиска по лицам? У нее точность распознавания — восемьдесят процентов!
— При условии, что есть точная модель лица, — скептически хмыкнул Смил.
— А она есть! — хитро улыбнулся Тадас. — Помнишь, полгода назад, когда проект только-только дошел до стадии предварительного выпуска, тамошние программисты снимали всех, кто под руку попадется, чтобы материал для тестов набрать? Бикату тоже отсканировали. Так что мы начали с записей камер возле билетных касс Большого вокзала, сделанных двадцатого числа. Загнали их в эту систему анализа, и она час назад выдала девяносто пять возможных совпадений. Больше половины отбросили сразу, половину оставшихся — после раздумий. Осталось полтора десятка пар, очень похожих на Бикату с Калайей, по крайней мере, на таком низком разрешении. Мы сняли журналы с системы бронирования и проверили, куда приобретались билеты в плюс-минус минуту к срокам, когда пары оказывались у касс. И все билеты, кроме одного комплекта, куплены на пригородные направления, не более, чем на четыре-пять станций от города.
— Очень хорошо, Тадас, — медленно кивнул Смил. — Очень хорошо. И куда же приобрели оставшуюся пару билетов?
— В Крестоцин, Смил.
Директор службы безопасности постучал ногтем по зубам.
— Умно, — признал он. — Три миллиона населения, морской порт, заводы, фабрики и, самое главное, штаб-квартира «Тёбицы». Чоки там как собак нерезаных, а мы даже не сможем войти в неофициальный контакт с полицией, чтобы на Бикату немедленно не начала охотиться промышленная разведка наших заклятых друзей. Наверняка у них прикормленных следаков хватает. Не знаю, спонтанно он решение принял или специально страховался, но для нас дело хреново. Значит, он уехал двадцатого. Трансконтинентальные рейсы в Крестоцин идут, мне помнится, восемь дней. То есть он должен прибыть туда сегодня. Или завтра?
— Если точно, то поезд прибывает на вокзал Крестоцина в четыре часа завтра утром, — Тадас досадливо скривился. — Я уже проверил — мы не успеем туда самолетом. Ближайший рейс садится там в полпятого, и из аэропорта еще надо добраться. А все три наших самолета в разгоне. И у нас нет там людей, чтобы послать их наперехват. Смил, но, по крайней мере, мы знаем город, где он находится. Если только ему не придет в голову перебраться куда-то еще…
— Если ему не придет в голову перебраться. Если речь действительно о нем. Если его не перехватит «Тёбица». Если он засветится где-то так, что мы сможем отыскать его в городе-миллионнике… — Смил покачал головой. — Слишком много если, Тадас. Слишком много. Коллеги, я должен довести до вашего сведения информацию, которая является совершенно секретной. Пропавшая чоки — не просто экспериментальная модель. Она является частью секретного совместного проекта «Акэбоно», финансируемого совместно «Визагоном» и неким «Фондом перспективных исследований». Я не знаю, чья «Фонд» ширма — Минобороны, МОБ, госадминистрации или кого еще, но это очень, ОЧЕНЬ серьезная контора, несмотря на свою малоизвестность. Настолько серьезная, что может слопать весь «Визагон» с потрохами и не поперхнуться. И она предоставила для эксперимента технологии, к описаниям которых нет доступа даже у меня и о которых может не знать даже сам Биката. Так что если мы не найдем куклу, нас всех развешают по фонарям. За яйца развешают, не за шею. А если на чоки ненароком наложит лапу «Тёбица»… В общем, мы не можем не найти ее. Тадас, ты с ребятами хорошо поработал, но сбавлять темп нельзя.