— Карина! — позвал Кулау. — Можно тебя?..
Карина встала и подошла, поклонившись женщине. Та внимательно оглядела ее с головы до ног.
— Здравствуй, госпожа Карина, — произнесла женщина. — Я Томара Самия, с сегодняшнего дня твой куратор.
— Рада познакомиться, госпожа Томара, — вежливо поклонилась ей девушка. — Прошу благосклонности.
— Радость взаимна, благосклонность пожалована, — откликнулась Томара. — Кулау… ой! А здесь еще что?
Парс, незаметно подобравшийся к Карине сзади, выглянул из-за ее ноги.
— Это Парс, мой спутник, госпожа Томара, — быстро объяснила Карина. — Он тихий, он ничего не портит. Можно, я стану приносить его с собой? Ему скучно дома одному.
— Вот как? — приподняла бровь хирург. — Довольно оригинально, знаешь ли, приносить с собой на работу игрушку. Ну, данный вопрос мы еще обсудим. Кулау, что-то еще?
— Нет, Тома, — откликнулся главврач. — Если что, я у себя еще около часа. Потом я в университет, у меня лекция.
Он улыбнулся Карине и стремительно вышел из ординаторской.
— Как всегда, озадачил и смылся, — вздохнула куратор. — Ну, госпожа Карина, пойдем, потолкуем о жизни.
Она уселась за стол, усадила девушку рядом, включила терминал и вызвала на него каринину заявку на интернатуру. Минут пять она просматривала документы, иногда неопределенно хмыкая, затем повернулась к девушке.
— Ну что же, оценки весьма неплохие, — констатировала она. — И по теоретическим курсам, и по практике. Задел хороший, и его следует использовать. У меня имелись определенные сомнения, но сейчас, считаем, мы их сняли. Я соглашаюсь принять тебя в качестве стажера.
— Спасибо, госпожа Томара, — неловко кивнула девушка.
— Спасибо скажешь, когда стажерство закроешь. Если закроешь, конечно. Имей в виду, Карина, у меня опыт общения с интернами богатый, так что на легкую жизнь не рассчитывай. Но для начала представлюсь надлежащим образом. Я — ведущий хирург нашего отделения со специализацией по органам брюшной полости. Кроме того, я профессор кафедры абдоминальной хирургии медфака Крестоцинского университета. Больница, как ты, вероятно, знаешь, является учебной базой университета, и половина хирургов здесь являются еще и преподавателями. В настоящий момент у меня интернов нет — для первогодков не сезон, а по второй ступени все уже закончили и сбежали. Так что на первых порах придется тебе бороться самостоятельно. Ну, может, оно и к лучшему — молодые шалопаи только головы дурить и умеют.
— У меня брат тоже шалопай, — улыбнулась девушка. — Если уж я Лику до сих пор не прибила, то и с другими уживусь, если потребуется.
— Вот и замечательно, — кивнула куратор. — Теперь поговорим о твоих делах и обязанностях. Интернатура первого года, как, впрочем, и второго, прежде всего учеба, совмещенная с практикой. Тебе придется как заниматься теорией, так и выполнять определенные обязанности в отделении. В обязанности входит курирование послеоперационных больных, разумеется, под моим присмотром, и ведение соответствующей документации, глубокое обучение работе с диагностической аппаратурой, получение и развитие навыков проведения медицинских процедур, исполнение обязанностей процедурных и операционных медсестер, участие во вскрытиях и так далее. Сверх того ты изучаешь указанную мной литературу с последующим отчетом в форме мини-семинара. Тебе следует завести журнал, чтобы фиксировать все связанное с твоей больничной деятельностью. Напомни, как долго ты здесь собираешься пробыть?
— До зимников, госпожа Томара.
— До зимников… Хм. Хорошо. Значит, если в четырнадцатом периоде у меня появятся еще интерны-первогодки, а их обычно присылают по двое или по трое, тебе придется взять на себя еще и роль лидера. Поначалу, во всяком случае. Хотя, может, и не придется, у нас частенько интерны только после зимников появляются. В любом случае хлопот у тебя возникнет очень много, так что готовься к серьезной работе. Впрочем, судя по твоим материалам, девочка ты трудолюбивая, так что особых проблем я не ожидаю. Ну, а теперь расскажи о себе.
— О себе? — непонимающе взглянула на нее Карина. — Но… я не знаю, что рассказывать. Ничего особенного. Я сирота, в тринадцать лет меня удочерил мой папа… приемный отец. Меня, Яну и Палека, они на три года младше меня. Ну, и с тех пор мы живем вместе…
— А говоришь, нечего рассказывать! — тепло улыбнулась ей Томара, и у Карины немного полегчало на душе. Человек с такой улыбкой просто не может оказаться плохим. Ну, а что строгая, так она привыкла. Так даже хорошо — не позволяет расслабляться. — Значит, вы живете вчетвером?
— Не совсем, — мотнула головой девушка. — Вшестером — я, папа, Лика с Яной, плюс Цукка и Саматта — они мои опекуны. И еще к нам часто приезжают гости. У нас дом большой — старый отель, места там хватает.
— Интересно… — пробормотала куратор. — А мама что? Приемная мать? Она где?
— У меня не было приемной мамы, только Цукка. У Дзинтона нет ни жены, ни спутницы жизни, вот он и нанял Цукку с Саматтой, чтобы за нами присматривать. Зимой Яне с Палеком исполнится по семнадцать, они станут совершеннолетними, а Цукка как раз защитит магистерскую диссертацию.
— Хотела бы я знать, как одинокому мужчине разрешили усыновление сразу двух девочек, да еще и мальчика… — задумчиво сказала Томара. — Карина, а зачем вам опекуны? Разве папа не мог вас сам воспитывать? И если не мог, как ему разрешили взять вас к себе?
Карина поперхнулась. К таким вопросам она не подготовилась. Что ответить — что папа Демиург, что ему самому некогда, что он и не такие фокусы провернуть может? Вряд ли Томара оценит ее честность.
— Ну… у него есть связи, — уклончиво ответила она. — Я не знаю точно.
— Связи? Ну ладно, не хочешь отвечать — не надо, — вздохнула хирург. — Скажи только, ты любишь своего папу?
— Да! — у Карины почему-то перехватило горло. — Мой папа замечательный. Он… он спас меня, выходил… Без него я бы погибла. Я очень его люблю!
Несколько секунд Томара изучала ее из-под прищуренных век.
— Да, ты действительно его любишь, — констатировала она. — Но рассказывать не хочешь. Твое право. Скажи, Карина, а почему ты вообще решила стать врачом? Почему пошла в именно в хирурги?
— Я хочу спасать жизни! — твердо ответила девушка. — А хирургу это удается лучше всего.
— Глупости! — фыркнула куратор. — Вот уж что глупость так глупость. Да, нам удается вытаскивать тех, кому необходимо экстренное вмешательство, но обычный терапевт способен сделать ничуть не меньше, не доводя человека до операционного стола. Спасать жизни, тоже мне, романтик нашлась! Ты глупости из головы выбрось. Твоя задача — не спасать, а честно делать свою работу и по возможности любить ее. Попытками «спасать» ты всего лишь доведешь себя до нервного истощения и только сделаешь хуже больному. Эмоциональный хирург хуже пьяного водителя, эмоции заставляют врача делать ошибки, зачастую смертельные для пациента. Понятно?
Карина молча склонила голову. Не о чем спорить. Томара просто не знает всего, иначе не говорила бы так.
— Ладно, не стану читать нотации. Голова на плечах у тебя есть, пообвыкнешься маленько — сама поймешь. А пока поздравляю с первым днем кошмара. У меня обход, и ты идешь со мной. Держи планшет. Да, и прикажи своему зверю остаться здесь, в палатах он лишний.
После того, как старшая медсестра хирургического отделения госпожа Марина Дельфин, строгая сухая женщина лет пятидесяти, выдала Карине белый халат и врачебный колпак, она с госпожой Томарой отправилась по палатам.
— Доброе утро, господин Тари, — приветствовала Томара лежащего на высокой постели пожилого мужчину с седыми волосами. Его левую руку обхватывал овальный кокон капельницы. — Как самочувствие?
— Нормально, — буркнул тот. — И чего я согласился под нож лечь, а, госпожа Томара? Кажется, я бы приплатил еще столько же, лишь бы вырваться отсюда целым и невредимым. Вам, врачам, лишь бы кусочек-другой от пациента оттяпать, иначе себя счастливыми не чувствуете. Да здоров я, здоров!
— А вот мы сейчас и выясним, — усмехнулась в ответ Томара, поигрывая портативным диагностом. — Господин Тари, познакомься — госпожа Карина, наш новый интерн. С сегодняшнего дня она тебя курирует, заботится о тебе, лелеет и холит. Сейчас она нам и расскажет, здоров ты или нет. Карина, пожалуйста, обследуй господина Тари и поставь диагноз.