Давид улыбнулся. Мартино довольно кивнул и улыбнулся в ответ, поправил занавеску на окне, чтобы свет не бил в глаза. Тучи над городом рассеялись, вновь проглянуло яркое апрельское солнце.
***
– Мама, я кушать хочу.
– А? Что?
В ушах еще звучал гул ярко описанного в книге водопада, Виола поспешно выключила телефон, осознав, что засиделась. Вот всегда так: стоило наткнуться на интересный роман, как все отходило на второй план, включая еду и сон. Пока не прочитана последняя страница, Виола не могла успокоиться. А дети, конечно, вмешивались в процесс на самом интересном.
– Лазанья на столе, возьми кусок, – сказала Виола, доставая для Ноа тарелку.
– Не хочу! – надула губы девочка. – У тебя лазанья невкусная! Вот у Паолы…
– Извини, что я не повар, – развела руками Виола. – Могу нарезать салат и бутерброды. Будешь?
– No! Vado a Paola![6]
– Не вздумай, – вскочила Виола, – Рикардо только что пришел с работы, дай людям поужинать спокойно!
Ноа вздернула подбородок, вышла из кухни, изо всех сил шарахнув дверью о косяк. Виола ощутила поднимающееся раздражение. Чтобы не сорваться, нужно было срочно переключиться. Она сунула в карман спортивной кофты сигареты и надела уличные тапочки.
– Давид, я пройдусь! – крикнула она в глубину дома и, дождавшись ответного мычания, вышла из квартиры.
«Мама, я кушать хочу». Два детских голоса слились в ее памяти в один, сердце на миг сдавила полузабытая острая тоска.
***
Год жизни в Таллине с его средневековыми сказочными улицами, казалось, залечил рану. Виола и Сергей работали, где получалось. Виола вспоминала о матери и сестрах почти без боли, даже скучала по ощущению большой семьи. Расстояние и время искажают прошлое, порой добавляя к нему яркие точки, словно смотришь назад через калейдоскоп. Легко забыть, что все эти бусинки и блестки существуют лишь внутри корпуса нехитрой игрушки.
После Таллина семья Клименко переезжала с места на место, нигде не задерживаясь подолгу. А мать восстановила документы прадеда-еврея и уехала с двумя оставшимися дочерями в Израиль, в Киеве остались тетка и старенькая бабушка. Теперь родня оказалась разбросана по миру, и эта мысль не давала Виоле покоя. Семьи не должны разлучаться, ведь случись что – кто придет на помощь? Долгосрочной работы ни в Украине, ни в Эстонии не было. Жить на птичьих правах, пусть и в красивом городе, и вечно перебиваться с хлеба на воду – плохая идея, если у тебя на руках ребенок. Давиду было пять, когда Виола решила последовать за матерью.
Виоле было страшно не вписаться в абсолютно чуждое общество, она и в родном-то никогда не ощущала себя на месте. Однако среди шумных загорелых израильтян оказалось неожиданно уютно. Хотелось скорее выучить язык, чтобы понимать, о чем они говорят, найти круг общения. Оторваться от одиночества, которое преследовало ее с рождения. Семья матери жила в том же северном, шумящем пальмами и морем городе. Они даже обрадовались приезду «подкидыша», пригласили на чай. Виола успела, пусть и немного, повидать мир, и осознала, как пугающе хрупка человеческая жизнь. Случись что с ней – будет кому позаботиться о Давиде.
С работой и в Израиле оказалось непросто, но хотя бы с документами все на этот раз было в полном порядке. Виола прилежно училась в ульпане [7], брала с собой Давида. Вкалывала на уборках в больших торговых центрах, получая серую зарплату, а Сергей работал охранником, чаще по ночам.
Когда Виола узнала, что он завел себе новую любовницу, то почти не удивилась. Несколько месяцев тяжелой иммигрантской жизни заставили ее резко повзрослеть. Виола чувствовала себя неуверенно, но в ней откуда-то появилась несвойственная ранее решительность. Больше так продолжаться не могло. Нельзя, чтобы сын видел всю эту мерзость, рос во вранье и постоянном напряжении, метался между родителями.
– Я подаю на развод, – твердо заявила она Сергею, когда поздней ночью он вернулся в их маленькую съемную квартирку у приморской трассы. – Мы от тебя уходим.
Отчетливо пахло чужими женскими духами. Виола безуспешно пыталась поймать взгляд мужчины, с которым прожила семь с лишним лет, крепко стискивала ладонь сына. Маленькая туго набитая сумка уже ждала у выхода.
– Да валите, – пожал плечом Сергей.
Так и не взглянув на жену, сбросил кроссовки и пошел в комнату. Загудел телевизор. Виола справилась со спазмом в горле, схватила сумку и вышла.
– Конечно, оставайтесь, – кивала мама, поглядывая на внука, который уже почти спал на диване рядом с Кариной, смотрящей какой-то сериал. – Только чеки распиши мне.