– Зачем? – спросила я. – Что это такое?
Но она промолчала, отвернувшись к окну. Она спокойно пила свой чай, как будто это самый обычный день, каких тысячи, и будто бы ничего не происходит. Мне мой чай совершенно не лез в глотку, хоть был и приятным. Я испугалась. Масса вопросов кружились в голове: Что это за место? Кто эта старуха? Что это за огни? Может это растолстевшие светлячки, в которые ударила молния? Или это сама молния, шаровая?
Тем временем огонек проверил все окна, повисел на крыльце и внезапно улетел к горизонту. Как будто его здесь и не было. Дождь закончился, тучи разошлись и выглянуло солнце.
– Обошлось, – сказала старушка. – Скажи спасибо Дымку. Это он тебя спас.
Я вопросительно уставилась на нее:
– Каким образом? Кто они?
– Обвился вокруг твоих ног. Взял тебя в защитный круг. Вот они ничего и не увидели.
Я оставалась в недоумении. Дымок мирно спал в моих ногах. Потом он приоткрыл один зеленый глаз, зевнул, открыл другой глаз, потянулся, встал, и ушел восвояси, оставив мне свое тепло еще на несколько минут и пару серых шерстинок.
– Но кто же это? И почему меня искали? И откуда вы меня знаете? – не унималась я.
Старушка тем временем встала из-за стола, подошла к большому древнему сундуку, украшенному символами и узорами, который стоял в углу комнаты. Склонившись над ним, она стала перебирать какие-то вещи. Наверняка такие же древние, как она сама.
– На, вот, – сказала она, протягивая мне ажурную шаль из тонкой белой шерсти, – накинь на плечи.
– Спасибо, – сказала я. Шаль была легкая, как облачко и пахла древностью. Но не старостью, не пылью, не грязью, не затхлостью, а именно сладковатой древностью. – Очень красивая.
– Носи на здоровье, – ответила старушка. – Это мой дар тебе, Наташа. Вот возьми еще это перышко, повяжи его в волосы.
Перышко было светло-серое, серебристое, поблескивало на солнце.
– Чье это перо? Вороны? – спросила я, и тут же получила подзатыльник.
– Феникса, – наставительно ответила старушка. – Это тоже мой дар тебе, как и урок, который ты только что получила.
– Спасибо, – промямлила я. Подзатыльники, оказывается, тоже дарят, за них еще благодарить надо. Перышко я повязала в волосы, продев его через косу над левым ухом, как делали индейцы в одном фильме.
– Теперь ступай, – сказала старушка.
– Куда же мне идти? – спросила я.
– А куда сердце тебя поведет, туда и иди. Только не сомневайся в нем, а не то заблудишься. Ступай, ступай, – сказала она, развернулась и ушла в дом, закрыв дверь.
Так и осталась я одна стоять посреди поля возле старого дома, не зная где я, что происходит, зачем мне эти вещи, и куда я, собственно, должна идти.
Я пошла домой, растерянная и озадаченная. Сырая после дождя трава намочила мои ноги. Воздух был прохладным и свежим, пахло мокрой травой и цветами. Между деревьев я заметила проход, а приблизившись, увидела узкую тропинку. Удивительно, как же я ее раньше не заметила, когда хотела уйти от старухи. Пока я шла по тропинке, мне не давали покоя вопросы: кто эта старая женщина? Откуда она меня знает? Знает мое имя? Что еще за защитный круг кота? И что, черт возьми, за странные летающие огоньки? Зачем и почему они меня ищут? И с чего вдруг эта странная старухина щедрость на подарки? Зачем мне перо феникса? Обязательно потеряю.
– А может это была баба-яга? – сказала я вслух, остановившись. И тут же звонко рассмеялась своей догадке. Настроение мое улучшилось и меня перестали терзать все эти вопросы.
– Забудь, – махнула я рукой и бодро зашагала по тропе в сторону дома, как предполагала. И совершенно не подозревала, что в это самое время, эта старая ведьма в своем древнем доме наблюдает за мной вместе со своим серым котом, глядя в воду в жестяном ведре, которую я принесла ей из колодца.
Глава 2
Солнечные зайчики, проскользнувшие сквозь кроны деревьев, весело прыгали на моей тропе. Аромат летнего теплого леса мягко окутывал меня и навевал размышления о том, что было, и о том, что будет. Тихий шепот ветра в листве только усиливал эффект. Под пение птиц я вспоминала, как уехала в город, как окончила школу и институт, как устраивалась на работу и вливалась в коллектив, и наконец, доработала до своего первого отпуска. На отпуск я вернулась в свой старый семейный дом, в котором жила в детстве, в котором жила моя мама, и мама моей мамы, и мама мамы моей мамы, и так далее, и так далее.
Я уходила по тропе все дальше от того жуткого дома на поляне, ожидая услышать журчание речки и увидеть тот старый мост, пройдя через который я здесь очутилась. Но тропинка вела вглубь леса. Солнце опускалось все ниже к горизонту и меня начали мучить тревоги о том, как найти дорогу домой. Ночевать в лесу мне совершенно не хотелось, да еще без еды и огня. По мере моего продвижения, идти становилось тяжелее, так как тропа поднималась в гору. Все чаще стали попадаться на пути крупные камни, поваленные деревья, через которые приходилось перелазить, и расщелины, через которые приходилось перепрыгивать. Так же на пути мне повстречался куст спелой лесной малины. Такого количества ягод, что я съела, хватило бы на банку варенья. Так же по дороге мне встречались грибы: подосиновики, белые и лисички, но собирать их было не во что.