В-четвертых, у нас полная занятость, не считая, конечно, хронических алкоголиков да стариков, которые не могут работать.
В-пятых, у нас нет тяжелой промышленности и почти нет легкой. В основе нашего общества по-прежнему лежит сельское хозяйство, которое не только полностью обеспечивает нас продуктами питания (за одним-двумя незначительными исключениями), но и позволяет продавать кое-что на экспорт.
В-шестых, и это самое главное, Господь счел нужным дать нам и только нам дерево амела, из которого проистекает все благополучие острова.
Ганнибал снова встал с кресла-качалки и принялся беспокойно расхаживать взад и вперед. Наконец он остановился и сделал большой глоток, поставив ногу на могучую спину тибетского мастиффа:
— Знай, мой мальчик, на этом острове основной ценностью является дерево амела. От его экспорта мы получаем большие прибыли, обеспечивающие каждому зенкалийцу курицу в супе, как говаривал Людовик XIV. Благодаря этому замечательному дереву мы почти не знаем, что такое подоходный налог, да и пошлины на импорт являются чисто символическими.
— Все это очень хорошо, — сказал Питер, осмелевший после второго бокала. — Но так ли уж мудро, чтобы будущее острова зависело от одной-единственной культуры?
— А почему бы и нет? — в свою очередь спросил Ганнибал. — Возьми Маврикий. Он почти полностью зависит от сахарного тростника. Один приличный циклон — и вся экономика острова подорвана. Но здесь другое дело, — здесь не бывает циклонов, и не будет, если земля не начнет вращаться по-другому. Вот почему я считаю этот остров уникальным. И, если его оставить в покое, он может продолжать развиваться и процветать. Но если этот идиотский аэродром будет построен, то я не вижу впереди ничего, кроме катастрофы.
— Ну так объясните почему! — настаивала Одри. — Вы так и не сказали нам, почему.
— Дорогая моя. Это будет не аэродром, который позволит тебе слетать на выходные за покупками в Джакарту. Нет, это будет военный объект. А чтобы вообще построить этот чертов аэродром, нужна довольно мощная гидроэлектростанция. И как только у нас появится излишек электроэнергии, на острове тут же возникнут промышленные предприятия и все сопутствующие им беды. Далее. Помимо аэродрома они собираются пробить в рифе огромную дыру, которая позволит довольно крупным военно-морским кораблям заходить и бросать якорь. Так в одночасье мы станем военно-морской, и военно-воздушной базой, а, следовательно, непосредственной целью для врага.
Помимо всего прочего, представь себе, что здесь будут вытворять пять-шесть тысяч изнывающих от скуки бравых летчиков и моряков. Уму непостижимо. Нет, я решительно против всего этого, всего вместе взятого, от начала до конца. Но боюсь, меня никто не послушает! А уж теперь, когда этот проходимец Лужа протянул к пирогу свои жирные пальчики, я опасаюсь и думать о последствиях.
— Правда ли, что он прибрал к рукам единственную долину, где можно построить гидроэлектростанцию? — спросил Питер.
— Боюсь, что так, — мрачно сказал Ганнибал, — и это моя вина. Я так увлекся, объясняя Кинги, насколько опасна затея со строительством аэродрома, что не подумал о принятии соответствующих защитных мер. Я должен был бы убедить Кинги ввести эмбарго на продажу земель, по крайней мере, до тех пор, пока вопрос не будет решен, так или иначе. И этот отъявленный мошенник Лужа успел сделать несколько умных спекуляций. Конечно, он купил этот район по дешевке. Никому не нужны были эти чертовы долины. Их никак нельзя использовать — хотя бы потому, что до них очень трудно добраться. Но, попомни мои слова, из-за этого еще будут неприятности.
— Почему? — спросил Питер. — Я имею в виду, что, кроме очевидных причин, есть еще какие-то?
— Видишь ли, Фоксглав, в чем дело… между племенами гинкасов и фангуасов есть некоторые трения. Наш друг Лужа из фангуасов, а земли он купил у вождя гинкасов Говсы Маналовобы. Вполне естественно, когда старина Говса — сам порядочный плут, — обнаружит, что Лужа надул его на несколько сот тысяч фунтов, ему это не понравится. Конечно, сделай это кто-то другой, он тоже был бы не в восторге, но Лужа — особая статья. Если бы мы провели опрос общественного мнения, кто самая непопулярная фигура на Зенкали, то и фангуасы, и гинкасы единодушно назвали бы имя Лужи. В нем есть что-то отталкивающее, его, наверное, выгнали бы даже из колонии прокаженных. Большинство зенкалийцев — если не все — согласятся со мной, что его надо было задушить подушкой еще в колыбели.
— Капитан Паппас говорил, что Лужа получил огромную взятку от строительной фирмы, чтобы строительство поручили именно ей, — сказал Питер. — В этом есть доля правды?
— Более чем вероятно, — сказал Ганнибал, — но этот слух недавний, точно еще ничего не известно. Но если это и всплывет — он выкрутится! Этот Иудушка Искариот сумеет представить себя святым Франциском Ассизским.
— Так почему же он министр развития, раз он такой мошенник? — спросил Питер.
— С легкой руки Кинги, — хмуро сказал Ганнибал. — Он, как монарх, прекрасно владеет искусством политических манипуляциях, но иногда совершает такое, что у меня в голове ум за разум заходит. Когда он, надо сказать к всеобщему ужасу, назначил Лужу министром, я спросил его почему. Он ответил, что своих жуликов предпочитает держать на виду, назначать на достаточно высокие должности, чтобы они боялись их потерять, и не слишком явно и крупно двурушничали. Нужно признать, что Лужа до последнего времени не очень вылезал за рамки приличия, но полагаю, что шанс сделаться миллионером стал для него слишком большим искушением.
Я предвижу впереди бурные времена и предупреждал об этом Кинги, но он меня не слушает. Он почему-то считает, что аэродром и все с ним связанное пойдет на пользу Зенкали, и что его долг — осчастливить родной народ. Иногда он слишком серьезно относится к своей роли короля, и именно тогда совершает ошибки.
— Но еще хуже, когда он начинает потакать своему чувству юмора, — сказала Одри. — Помнишь, сколько было шуму, когда он ввел институт мальчиков-грамотеев?
— Мальчиков-грамотеев… Это еще кто такие? — спросил заинтригованный Питер.
— Один из них привез тебя сюда, — сказал Ганнибал. — Мальчики-грамотеи — это своего рода королевские курьеры. Все началось с того, что Кинги начитался книг о первопроходцах Африки — Стэнли, Ливингстоне и им подобных.
Он узнал, что эти люди переняли у африканцев обычай посылать друг другу вести, пряча их в специальных полых расщепленных тростях, загорелся этой идеей и ввел институт курьеров с тростями для переноски сообщений и сопровождения гостей. А так как на здешнем жаргоне любой текст — будь то письмо или книга — называется грамотой, их и назвали «мальчики-грамотеи Кинги». Более образованные зенкалийцы в лежку лежали от смеха: они сказали, что это возвращение в каменный век и что в глазах других народов зенкалийцы станут посмешищем. На это Кинги тут же дал ответ, по-моему не лишенный остроумия. Он сказал, что полую трость для переноски сообщений изобрели негры, и этим надо гордиться, а не стыдиться, а у европейцев есть другие изобретения, которые гораздо менее полезны.
Однако, его своеобразное чувство юмора, иногда приводит к нежелательным результатам. Вот на днях мне сообщили, что некоторые из Гинкасов отказались платить земельный налог, и Кинги предлагает вернуть каннибализм и в качестве наказания съедать неплательщиков. — Пришлось срочно реагировать.
Одри запрокинула голову и безудержно расхохоталась, а Питер поинтересовался:
— Что, черт возьми, ты сделал?
— Да, пришлось потрудиться. — Ганнибал, взял на руки спаниеля и поцеловал его в нос. — Видишь ли, я знал, что это была шутка, но все остальные думали, что это он это серьезно… Что творилось в Доме правительства… На Его Превосходительство просто жалко было смотреть, — так разволновался, почти истерика. Прихожу к Кинги во дворец, и, изобразив свой коронный образ колониального чиновника, докладываю.